96 
Впервые заговорил Джордж Гринвелл:
– А как насчет остальных заложников? Вы хотите пожертвовать ими?
– Да, – не задумываясь, выпалил Кристиан, помолчал и потом добавил. – Я думаю, что путь, избранный президентом – это лучший шанс сохранить им жизнь.
– Берт Оудик, – продолжал Джордж Гринвелл, – как вы знаете, находится сейчас в Шерабене. Он заверил нас, что сумеет убедить похитителей и султана освободить оставшихся заложников.
– Я слышал, – презрительно возразил Кристиан, – как он заверял президента, что Терезе Кеннеди не причинят никакого вреда. А она мертва.
– Мистер Кли, – сказал Лоуренс Салентайн, – мы можем спорить об этих второстепенных деталях до второго пришествия. У нас нет на это времени. Мы надеялись, что вы присоединитесь к нам и этим облегчите дело. Уверяю вас, это должно быть сделано, будет сделано, вне зависимости от того, согласны вы или нет. Но зачем обострять борьбу? Почему не послужить президенту, работая вместе с нами?
– Не морочьте мне голову, – холодно глянул на него Кристиан Кли. – Позвольте сказать вам, я знаю, что вы обладаете немалым весом в этой стране, весом, который противоречит конституции. Как только кризис завершится, мое учреждение займется расследованием вашей бурной деятельности.
Джордж Гринвелл вздохнул. Грубая и бессмысленная ярость молодого человека досаждала старику его опыта и возраста. Он обратился к Кристиану:
– Мистер Кли, мы благодарим вас за то, что вы приехали. Надеюсь, что между нами не останется личной вражды. Мы действуем, чтобы помочь нашей стране.
– Вы действуете, чтобы спасти Оудику его пятьдесят миллиардов долларов, – ответил Кристиан. И тут его осенило. Эти люди на самом деле вовсе не надеялись завербовать его. Это была просто попытка его запугать, чтобы он занял нейтральную позицию. Он ощутил в них страх. Они боялись его, потому что он обладает властью и, что еще важнее, волей. И единственным человеком, который мог предостеречь их насчет него, был Оракул.
Все молчали. Потом заговорил Оракул:
– Ты можешь ехать. Я знаю, что тебе надо возвращаться. Звони мне и рассказывай, что происходит. Держи меня в курсе.
Кристиан, возмущенный предательством Оракула, обратился к нему:
– Вы должны были предупредить меня.
Оракул покачал головой.
– Тогда бы ты не приехал, и я не смог бы убедить моих друзей в том, что ты не подпишешь. Я должен был предоставить эту возможность, – он помолчал. – Я провожу тебя.
Перед тем как выйти, Кристиан обернулся к членам Сократова клуба и произнес.
– Джентльмены, я прошу вас, не позволяйте конгрессу сделать это.
От него исходила такая угроза, что никто не промолвил и слова.
Когда Оракул и Кристиан оказались вдвоем не пандусе, спускавшемся к входной двери, Оракул остановил свою коляску, поднял голову, обезображенную старческими коричневыми пятнами, и сказал Кристиану:
– Ты мой крестник и мой наследник. Все, что происходит, никак не отражается на моей привязанности к тебе. Но должен предупредить тебя. Я люблю мою страну и воспринимаю твоего Кеннеди как огромную опасность.
Впервые Кристиан Кли испытал чувство горечи по отношению к старику, которого всегда любил.
– Вы и ваши друзья из Сократова клуба схватили Фрэнсиса за горло, – сказал он. – Это вы представляете реальную угрозу.
Оракул внимательно разглядывал его.
– Однако ты не выглядишь слишком обеспокоенным. Кристиан, я прошу тебя не совершать необдуманных поступков и не предпринимать чего-нибудь непоправимого. Я знаю, ты обладаешь большой властью и, что еще важнее, изрядной долей хитрости. Ты человек одаренный, но не пытайся пересилить историю.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответил Кристиан.
Теперь уже он торопился. До возвращения в Белый дом ему предстояла еще одна остановка. Он должен допросить Грессе и Тиббота.
– Помни, – вздохнул Оракул, – что бы ни произошло, это не повлияет на мою привязанность к тебе. Ты единственный человек на земле, которого я люблю. И если это будет в моих силах, я никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Звони мне, информируй меня.
Кристиан почувствовал былую любовь к Оракулу. Пожав плечо старика, он сказал:
– Какого черта, это всего лишь политические разногласия, они случались у нас и раньше. Не беспокойтесь, я позвоню вам.
Оракул криво улыбнулся.
– И не забудь о моем дне рождения, когда все это закончится и если мы, конечно, будем живы.
96 
