42 
Он оставил розовый игрушечный джип со стороны служебных выходов аэропорта и ринулся в здание.
С «наливают» тоже было все понятно. На втором этаже располагался бар для прессы. Тут всегда толклась толпа народу, кроме того, рядом находился пост охраны. Доллис имела в баре неограниченный кредит, но сейчас это вряд ли было главным.
Она даже не успела среагировать на него — так стремительно Дон Каллахан пронесся сквозь бар, по пути схватив одной рукой саму Доллис, а второй — ее сумку. На сумасшедшей скорости они пронеслись по второму этажу, ворвались в двери служебных помещений, ссыпались по лестнице мимо обалдевших сотрудников — и оказались на улице. Здесь можно было передохнуть — кто бы за Доллис ни следил, угнаться за ними ему было бы сложно.
Дон подкрался к углу здания, Доллис взволнованно дышала ему в затылок.
— Вон там… под навесом, видишь?
— На спецаков не похожи. Те любят проволочки в ухе.
— Они отмахивают рукой при ходьбе, у них одинаковые стрижки и поворачиваются они одновременно.
— Вояки, думаешь?
— Судя по всему — да.
— Ну и пусть воюют. Поехали.
Сведения Доллис выкладывала прямо по дороге. Дон вцепился в руль и мрачно смотрел на дорогу, не забывая поглядывать в зеркало заднего обзора.
— Центр на Змеином острове занимается самыми различными направлениями, любое из которых, если его поскрести, связано с военными разработками. Нас интересует одно, самое засекреченное, самое долгоиграющее и самое многообещающее. Речь идет о так называемом проекте Кроуфорда…
— Опять!
— Ты слышал? Откуда? От своей девочки?
— Нет. От Марио. Лючия занималась этим проектом.
— Вот именно. С чего же начать?.. Пожалуй, с отца-основателя. Джон Кроуфорд, молодой и жутко талантливый химик и микробиолог, двадцать лет назад построил себе домашнюю лабораторию и выбил грант на разработку нейролептика, помогающего в лечении болезни Паркинсона, Альцгеймера и прочей мозговой дряни. Добился потрясающих результатов, которых почти никто не видел. С ним вместе работал некий Алекс Стэтем, его сокурсник, ныне профессор в том же центре. То, что они сделали вдвоем, легло в основу проекта, однако собственные разработки Кроуфорда были утрачены с его предполагаемой гибелью. Естественно, верить в это никто не хотел, поэтому дело Кроуфорда с самого начала находилось под контролем ФБР…
— Вот потому так мало публикаций в Сети! А Хуан Ривера — кстати, он мертв — раскопал что-то поглубже…
— Мир его праху. Идем дальше. Буквально через полгода после пожара на месте сгоревшего дома Кроуфорда началось строительство центра. Алекс Стэтем занялся подбором научного персонала, одновременно вовсю публикуя работы Кроуфорда под своим именем. Ричард Гейдж, старый знакомый обоих ученых, взял на себя администрирование. Едва центр заработал, военные взяли его под тотальный контроль. Это — общеизвестная канва. Дальше начинаются странности.
Для справочки — нейролептики считаются одной из самых перспективных военных разработок. Тут и создание идеального солдата, и блокирование воли у солдат противника, и психомоделирование поведения населения оккупированных стран…
— Не части, Доллис. Я простой коп. Университетов не кончал.
— Все просто, как грабли. Препарат вводится, к примеру, в систему водопровода, в пищевое производство, в вентиляцию метро — и начинает действовать массово. Воля ослабевает, людьми проще управлять, он становятся более внушаемыми…
— Уже лучше. В чем странности?
— В том, что на острове люди начали исчезать давно. Лет шесть назад пропал молодой микробиолог, три года назад в ФБР обратились родители весьма амбициозной девицы, защитившей в двадцать лет диссертацию по генетике, год назад исчез химик, спец по фармацевтике. Беда в том, что проект слишком засекречен. Даже ФБР могло только фиксировать происходящее, не имея возможности копать глубже. Но самое нас с тобой интересующее — еще на заре работы центра, через два года после пожара, на канадском побережье береговой патруль обнаружил останки человека. Связались с ФБР, провели экспертизу — и тут же закрыли все данные. Потому что человек оказался… Джоном Кроуфордом!
Дон едва не улетел в кювет.
— То есть его обгорелые кости носило по океану в течение…
— Ничего нигде не носило. Тело не было обгоревшим и вообще довольно неплохо сохранилось. Тебя не тошнит? Ты что-то бледненький…
42 
