253 
Выдержать Туруханку с ее ледяным климатом, снежными буранами, сырым и коротким летом, мошкарой, с ощущением таежной пустыни и трагической отдаленности от остального мира могли лишь очень крепкие люди, и многие уставали ждать и надеяться.
Туруханская ссылка была самым длительным вынужденным отрывом И. В. Сталина от революционной деятельности. В ссылке он держался замкнуто и сдержанно, ни с кем особенно не сходился, впрочем замкнутость эта была в природе его характера. Когда выяснилось, что в Курейке у него каким-то образом оказались все книги ссыльного Дубровинского, Ф. Захаров поехал к нему объясняться по этому поводу. Ю. Трифонов в своем романе "Отблески костра" пишет, что по воспоминаниям Р. Г. Захаровой, жены ссыльного, И. В. Сталин принял того так, как примерно царский генерал мог бы принять рядового солдата, осмелившегося предстать перед ним с какими-то требованиями. Возмущенный Ф. Захаров на всю жизнь сохранил неприятный осадок от этого разговора.
Одно время жить вместе с И. В. Сталиным пришлось Я. М. Свердлову, который позднее так писал об этом: "Со мною грузин Джугашвили, старый знакомый, с которым мы уже встречались в другой ссылке. Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни… На этой почве нервничаю иногда".
В доме, где поселились И. В. Сталин и Я. М. Свердлов, жили и хозяева, и потому там всегда было тесно. После короткого совместного проживания Я. М. Свердлов выразился уже резче: "Мы слишком хорошо знаем друг друга. Притом же, что печальнее всего, в условиях ссылки, тюрьмы человек перед вами обнажается, проявляется во всех своих мелочах. С товарищем Сталиным мы теперь на разных квартирах, редко видимся".
Если каждая минута ссыльного Я. М. Свердлова была посвящена работе (он писал статьи, давал уроки, даже помогал на местной метеостанции), то И. В. Сталина как будто интересовали только охота и рыбалка, и угол комнаты, где они ютились, был забит капканами и рыболовными снастями. Правда, одно время И. В. Сталин хотел было заняться изучением эсперанто по учебнику, привезенному одним из ссыльных, но быстро охладел к этой затее. Жил он отрешенно и отчужденно, и отшельничество его нарушалось лишь редкими поездками к С. С. Спандаряну в село Монастырское. На собраниях, устраиваемых ссыльными, И. В. Сталин чаще всего молчал, изредка отделываясь репликами, и складывалось впечатление, что он чего-то ждал или уже устал от побегов. Письма ссыльных, приходившие в Петербург, были полны жалобами на то, что из-за И. В. Сталина, грубо обошедшегося с дочерью местного жителя Барышникова[76] [В книге В. Успенского "Тайный советник вождя" говорится, что И. В. Сталин совершил недопустимый поступок в отношении дочери приютившего его хозяина, и тот грозился обратиться в суд. С большим трудом после обещаний И. В. Сталина жениться удалось замять дело. Родившегося мальчика назвали Александром, в годы Великой Отечественной войны он сражался на фронте], жандармский начальник натравливает на них якутов.
В ссылке И. В. Сталин не был обременен какими-либо обязанностями и потому все время мог посвятить работе. Но все четыре года ссылки он был пассивен и совершенно не проявлял себя как член Центрального комитета партии. Обычно ссыльные революционеры, если судить по их воспоминаниям, очень много читали, так что тюрьмы и ссылки были для них своего рода университетами. И. В. Сталин тоже много читал и всегда удивлялся тому, как неумело царское правительство борется со своими "могильщиками", которые могли не работать, сколько угодно читать и даже бежать. Но с февраля 1913 года по март 1917 года он ничего своего не написал — ни одной строчки, которая была бы напечатана. Правда, в книге старой большевички В. Швейцер "Сталин в Туруханской ссылке" отмечается, что в ссылке он переводил книгу Р. Люксембург на русский язык и вообще все время напряженно работал. Однако книга была издана в 1939 году, и ее апологетический характер очевиден, но в те годы объективные работы о И. В. Сталине и не могли появиться.
Хотя в Курейку газеты приходили с большим опозданием, он чувствовал, что в стране назревают большие события. Но когда разразилась Первая мировая война, в нем не наблюдалось каких-либо признаков активности. Хотя В. Швейцер в упоминавшейся уже книге утверждает, что с началом войны он выступил с письмом, осуждающим "оборончество", и сразу же занял интернациональную позицию. Правда, вот письма этого не сохранилось, и более того, ссыльные Туруханского края никогда не вспоминали и даже не слышали о нем.
253 
