3 
— Баретта просто помешан на своей бывшей жене. Когда она от него ушла, он не смог с этим смириться. Однако прежде он ни разу не был замечен в насилии. Он раскаялся и стыдится своего поступка. Я считаю, что мой подзащитный не представляет угрозы для общества, он лишь нуждается в лечении.
— А тебе нужна сигарета.
Кэролайн перестала барабанить по столу.
— Ты угадал, но я не собираюсь курить — не хочу потом снова долго и трудно бросать. Просто меня тошнит от мысли, что со мной сделает фирма. — Она вздохнула. — Друзья меня не понимают. Им кажется, что, если я стала компаньоном, это обеспечивает какие-то гарантии. Они думают, что, если я, к примеру, забеременею, это известие вызовет здесь бурю восторга. Да мне просто дадут пинка под зад, вот и все. И уж конечно, мои коллеги сумеют обставить дело так, чтобы никто не мог усмотреть в этом дискриминацию по половому признаку. — Она снова вздохнула, вдруг почувствовав, что страшно устала. — Карьера, партнерство в фирме — все это так зыбко, ненадежно… Не слишком ли дорого мы за это платим?
— Сдаюсь, не знаю ответа. Но что мы можем сделать?
— Послушай, Даг, что-то тут не так. Проиграв дело в суде, я больше переживаю за себя, чем за своего клиента. А ведь срок отбывать ему, а не мне. По-моему, у меня сместилась система ценностей, и, возможно, не только у меня, у всех нас.
Едва она это произнесла, как в дверях кабинета появился один из старших компаньонов.
— Вы недосмотрели — среди присяжных оказалось слишком много женщин, — сказал он. — Они приняли сторону потерпевшей.
Дага как ветром сдуло. Кэролайн возразила:
— Пол не может считаться причиной для отвода.
— Вам следовало в любом случае от них избавиться.
Не дожидаясь ответа Кэролайн, компаньон вышел. Однако почти тут же в кабинет заглянул другой компаньон.
— Вы совершили ошибку, когда дали слово подсудимом. Пока молчал, он выглядел жалко и вызывал сочувствие, н как только начал говорить, стало понятно, что он хитрит.
— А мне казалось, что он производит впечатление человека искреннего.
— Как видите, присяжным так не показалось, — последовал язвительный ответ.
— Задним умом мы все крепки, — резонно заметил Кэролайн, — но правда состоит в том, что никто не знаем почему присяжные принимают именно то решение, какое они принимают.
Кэролайн все еще размышляла над замечаниями коллег, когда к ней в кабинет постучал еще один компаньон очевидно, для разнообразия ей необходимо было услышат слова сочувствия — насколько она вообще могла рассчитывать на сочувствие.
— Не зацикливайтесь на этой неудаче, Кэролайн, вам нужна победа. Просмотрите список клиентов, выберите самое выигрышное дело и покажите, на что вы способны
Разбейте обвинение в пух и прах.
Кэролайн взглянула на стопку папок на своем столе. К каждой было приколото по нескольку телефонограмм и справок, подготовленных, пока она была на процессе. Следовало перезвонить всем, кто ее искал, но совершенно не было настроения этим заниматься.
— Когда будете общаться с прессой, постарайтесь не упоминать нашу фирму, — посоветовал на прощание компаньон.
Оставшись одна, Кэролайн уставилась на дверь. Она была близка к отчаянию, и смещение системы ценностей теперь казалось просто мелочью. Эгоизм, жадность, предвзятость, тщеславие, не говоря уже о напыщенном самомнении — все это прошло перед ней за какие-нибудь несколько минут. А еще она вновь столкнулась со снисходительно-высокомерным к себе отношением со стороны коллег-мужчин. Порой в такие моменты Кэролайн спрашивала себя, с какой стати она вообще связалась со всеми этими людьми, да еще стремится занять среди них прочное положение.
Не заботясь о том, что может вызвать гнев компаньонов (слыханное ли дело — покидать офис до темноты!), Кэролайн сгребла папки со стола в портфель — будет что почитать в часы бессонницы. Затем отдала секретарше распоряжения по поводу встреч, намеченных на завтра, и покинула офис.
Стоял холодный день, типичный для апрельского Чикаго, но после напряженных заседаний в суде и долгих вечеров в душном офисе Кэролайн было даже приятно ощутить ветер, бьющий в лицо. Обычно она брала такси, чтобы сэкономить время, но на этот раз отправилась домой пешком, застегнув пальто на все пуговицы и замотав шею шарфом.
Пятнадцать минут быстрой ходьбы принесли ей явную пользу. Дойдя до своего дома, она уже была в состоянии улыбнуться привратнику. Тот поздоровался с ней, назвав по имени, и, пока она забирала из ящика почту, вызвал для нее лифт.
3 
