79 
— Она бы этого не допустила. Я имею в виду, Боже, посмотри на свою сестру. Посмотри на себя. Сегодня мне позвонил следователь и спросил, не является ли Джон Колби нашим родственником.
Дебора напряглась.
— Какой следователь?
— Из окружной прокуратуры, — сказал Майкл, — который расследует твою аварию.
Если отчет окружной комиссии подтвердил, что в аварии не было ее вины, то участие окружного прокурора должно быть вызвано гражданским иском. Это определенно не то, что ей хотелось услышать.
— Это был только телефонный звонок или он заезжал?
— А это важно?
— Не знаю. Я только пытаюсь понять, что все это значит.
Дебора сказала себе, что скорее всего ничего. Просто задали пару вопросов. Но зачем спрашивать о Джоне?
— Боюсь, я не смогу тебе помочь, — сказал Майкл медовым голосом. — Несмотря на то что этот парень был очень любезен, у меня не было времени поговорить с ним, потому что я разрывался, бегая от пациента к пациенту и стараясь тебя прикрыть.
— Но он упомянул об окружной прокуратуре?
— Да. Ни разу в жизни у меня не было такого телефонного разговора, — продолжал нападать отец, его глаза метали молнии. — В нашей семье не совершают поступков, которые могут заинтересовать окружного прокурора. Ты сказала, что это была обычная авария. Ты сказала, что ничего не нарушала. Зачем тогда, черт возьми, окружному прокурору знать, в каких отношениях мы с Джоном? Наши медицинские документы конфиденциальны. Если наши пациенты решат, что мы что-то рассказываем, мы потеряем половину из них.
Дебору больше волновала Грейс, чем работа. Звонки из окружной прокуратуры сделают груз на душе девочки еще тяжелее.
Сомневаясь, закончится ли все это звонком ее отцу, Дебора сказала:
— Мы не потеряем пациентов. Окружная прокуратура не запрашивает конфиденциальной информации.
— Они задают вопросы, и это, возможно, только начало. Я не знаю, что произошло в тот вечер, но говорю тебе: если бы мама была жива…
— …ничего бы не изменилось! — закричала Дебора. — Хватит, папа! Мама ничего не смогла бы сделать, чтобы предотвратить эту аварию!
Его глаза были широко раскрыты.
— Она оставила меня со всем этим. О чем она думала?
— Она не планировала свою смерть! — заорала Дебора, потеряв самообладание.
— Именно так, черт, не планировала, но она умерла, и что теперь со мной? Мы должны были состариться вместе. Мы должны были путешествовать и тратить пенсию, которую заработали за долгие годы. Она должна была пережить меня.
Он вдруг показался дочери таким потерянным.
В этот момент, сама обезумев от горя, Дебора поняла, почему Майкл стал таким. Гнев был частью горя.
Перегнувшись через стол и едва сдерживая слезы, она сказала:
— Послушай меня, папа. Когда у Дилана начались проблемы с одним глазом, я горевала по идеальному ребенку, которым он должен был стать. Я говорила себе, что поставили неправильный диагноз. Я пыталась договориться с Богом. Знаешь, «сделай его глаза здоровыми, и я сделаю все, что угодно». Когда это не помогло, я была вне себя от ярости оттого, что моему ребенку приходится с этим жить. В конце концов, у меня не осталось выбора. Мне нужно было принять это, потому что только так я могла помочь Дилану. — Дебора выпрямилась. — Горе — это процесс. Гнев — часть этого процесса. — Она помолчала. — Сейчас ты злишься, что мама оставила тебя одного. Но ты вымещаешь злость на мне и на Джил, а мы обе нуждаемся в тебе. Ты можешь пить все, что хочешь… — она быстро подняла руку, когда его глаза потемнели, — но это не поможет, папа. Ты нам нужен.
16
Дебора позвонила Джону, но тот ничего не слышал о расследовании окружной прокуратуры. Она позвонила Холу, узнала, что тот в суде, и оставила ему сообщение. Не имея никакой информации, она ничего не сказала Грейс, когда дочка позвонила и поинтересовалась, как Джил. Дебора позвонила Грэгу, но и ему пришлось оставить сообщение.
После обеда она принимала пациентов, и, похоже, каждый страдал от какой-то утраты, начиная с женщины, оставшейся без работы, и заканчивая той, у которой отобрали дом, или той, которая потеряла мужа и не могла ни спать, ни работать, ни радоваться внукам. Дебора неожиданно для себя обнаружила, что постоянно говорит о сдерживаемом гневе.
Когда она собиралась отправиться в кондитерскую, позвонила Карен. В ее голосе слышалась паника.
79 
