НИКОЛАЙ КАРАМЗИН

Николай Михайлович Карамзин родился в декабре 1766 г. в селе Михайловка Симбирской губернии. Отец его, капитан в отставке, был дворянином средней руки. Начальное образование юный Карамзин получил дома и в симбирском пансионе Фовеля. С 1780 г. он продолжал учебу в Москве, в частном пансионе доктора Шадена — одного из лучших университетских профессоров того времени. Под его руководством Карамзин изучил несколько языков (латинский, греческий, немецкий, французский), пиитику, риторику, мифологию и некоторые другие науки. Кроме того, пансионеры посещали университетские лекции. В 1783 г. Карамзин отправился в Петербург и некоторое время служил подпрапорщиком в гвардейском Преображенском полку. Военная служба, впрочем, мало увлекала его, к тому же и средств, для того чтобы достойно содержать себя в столице, у него не было. Все свободное время Карамзин отдавал занятиям литературой. Его многогранная творческая деятельность началась в 1783 г. с перевода идиллии швейцарского поэта Геснера «Деревянная нога». В 1784 г., узнав о смерти отца, Карамзин вышел в отставку, поселился Москве и с головой окунулся в литературную жизнь. Центром ее в то время был знаменитый книгоиздатель Новиков. Несмотря на свою молодость Карамзин вскоре сделался одним из его деятельнейших сотрудников. В 1785 г. он редактировал журнал «Детское чтение» (это первое в России литературное издание для детей выходило в качестве приложения к «Московским ведомостям» Новикова). В то же время он много трудился над переводами. В 1787 г. появился его перевод трагедии «Юлий Цезарь» Шекспира. Затем последовали «Эмилия Галотти» Лессинга, «О происхождении зла» Галлера, «Беседы с Богом» Штурма.

Постоянно читая и переводя европейских классиков, Карамзин страстно мечтал сам побывать в Европе. Его желание осуществилось в 1789 г. Накопив денег, он отправился за границу и почти полтора года колесил по дорогам Европы. Начав с Кенигсберга, он объехал многие города Германии, прожил несколько недель в Швейцарии, потом отправился во Францию, где стал свидетелем разворачивающейся здесь революции, и закончил свое путешествие в Лондоне. Это паломничество по культурным центрам Европы имело огромное значение в формировании Карамзина как писателя. Позже он вспоминал об этой эпохе своей жизни: «Я видел первые нации Европы, их нравы, их обычаи… Я собрал множество предметов для размышлений, дабы занять душу, разум и воображение мои в сладостные часы досуга…» Он возвратился в Москву, имея множество планов. Прежде всего он основал «Московский журнал», с помощью которого намеревался знакомить соотечественников с русской и зарубежной литературой, прививая вкус к лучшим образцам поэзии и прозы, представлять «критические рассматривания» выходящих книг, сообщать о театральных премьерах и о всем другом, что связано с литературной жизнью в России и Европе. Такого рода сугубо литературный журнал еще ни разу не издавался в России. Дело оказалось чрезвычайно трудным. Карамзину пришлось быть одновременно критиком, писателем, рецензентом, переводчиком, редактором и издателем своего журнала. В течение двух лет он, можно сказать, в одиночку тащил на себе этот тяжелый воз. Позже он признавался, что принужден был работать до изнеможения.

Первый номер вышел в январе 1791 г. В нем помещалось начало «Писем русского путешественника» — произведения, которое принесло Карамзину первую громкую литературную славу. «Письма» были написаны по впечатлениям заграничной поездки и представляли собой интереснейший путевой дневник, в форме посланий к друзьям. Сочинение это имело огромный успех у читающей публики, которая восхищалась не только увлекательным описав нием жизни европейских народов, но и легким, приятным слогом автора. До Карамзина в русском обществе распространено было твердое убеждение, что книги пишутся и печатаются для одних «ученых» и потому содержание их должно быть как можно более важным и дельным. На деле это приводило к тому что проза получалась тяжелой и скучной, а язык ее — громоздким и велеречивым. В художественной литературе продолжали употребляться многие старославянские слова, давно уже вышедшие из употребления. Карамзин первым из русских прозаиков сменил тон своих произведений с торжественного и поучающего на задушевно-располагающий. Он также совершенно отказался от высокопарного вычурного стиля и стал пользоваться живым и естественным языком, приближенным к разговорной речи. Вместо дремучих славянизмов он смело ввел в литературный оборот множество новых заимствованных слов, до этого употреблявшихся только в устной речи европейски образованными людьми. Это была реформа огромной важности — можно сказать наш современный литературный язык впервые зародился на страницах журнала Карамзина. Складно и интересно написанный, он с успехом прививал вкус к чтению и стал тем изданием, вокруг которого впервые объединилась читающая публика. «Московский журнал» стал знаменательным явлением и по многим другим причинам. Помимо своих собственных сочинении и творений известных русских писателей, помимо критического разбора произведений, бывших у всех на слуху, Карамзин помещал в нем обширные и подробные статьи об известных европейских классиках: Шекспире Лессинге, Буало, Томасе Море, Гольдони, Вольтере, Стерне, Ричардсоне. Он же стал родоначальником театральной критики. Разборы пьес, постановок, игры актеров — все это явилось неслыханным новшеством в русской периодике По словам Белинского, Карамзин первый дал русской публике истинно журнальное чтение. Причем везде и во всем он был не только преобразователем, но и "В последующих номерах журнала кроме «Писем русского путешественника», статей и переводов Карамзин напечатал несколько своих стихотворении, а в июльском номере поместил повесть «Бедная Лиза». Это небольшое сочинение занявшее всего несколько страниц, стало настоящим открытием для нашей молодой литературы и явилось первым признанным произведением русского сентиментализма. Жизнь человеческого сердца, впервые так ярко развернувшаяся перед читателями, была для многих из них ошеломляющим откровением. Простая и в общем незамысловатая история любви простои девушки к богатому и легкомысленному дворянину, закончившаяся ее трагической гибелью, буквально потрясала современников, которые зачитывались ею до самозабвения. О необыкновенной популярности этой повести Карамзина говорит то, что «Бедная Лиза», восхищавшая всех образованных людей, породила множество подражаний; пруд у Симонова монастьря, где якобы утопилась бедная поселянка, сделался местом паломничества и был назван Лизиным прудом. Глядя с высоты нашего сегодняшнего литературного опыта, после Пушкина, Достоевского, Толстого и Тургенева, мы, конечно, не можем не видеть многих недостатков этой повести — ее вычурности, излишней экзальтированности, слезливости. Но важно отметить, что именно здесь, впервые в русской литературе, состоялось открытие душевного мира человека. Это был еще робкий, туманный и наивный мир, но он возник — и весь дальнейший ход нашей литературы шел в направлении его постижения. Новаторство Карамзина проявилось и в другой области: в 1792 г. он опубликовал одну из первых русских исторических повестей «Наталья, боярская дочь», которая служит как бы мостиком от «Писем русского путешественника» и «Бедной Лизы» к поздним произведениям Карамзина — «Марфе Посаднице» и «Истории государства Российского». Сюжет «Натальи», разворачивающийся на фоне исторической обстановки времен царя Алексея Михайловича, отличается романтической остротой. Здесь есть все — внезапная любовь, тайное венчание, бегство, поиски, возвращение и счастливая жизнь до гробовой доски.

  208