Особенно,... 
84 
– Но его отец…
Чарли не дал ей договорить, в его глазах вспыхнула холодная ярость.
– Ринг Стюарт был бездельником, никчемным разгильдяем. Ему было наплевать на мисс Элизабет. Единственное, чего он хотел, так это легкой жизни, которую ему мог бы обеспечить Морганс-Уок. Мисс Хэтти пыталась это объяснить сестре, но мисс Элизабет не желала слушать. Она была настолько ослеплена Стюартом, что ничего не видела. – Он печально покачал головой и невесело улыбнулся. – Думаю, это и неудивительно. У этих Стюартов в одном мизинце больше привлекательности, чем у других мужчин во всем теле. И что делает мисс Элизабет? Сбегает и выходит за него замуж. Она уже достигла совершеннолетия, и мисс Хэтти не могла этому воспрепятствовать. Хотя и пыталась. Мы все пытались. Когда мисс Элизабет стала его женой, мисс Хэтти ничего не оставалось, как выставить ее из дома. Она переживала. Очень переживала. Ведь она любила сестричку. Воспитывала ее с рождения, хотя и сама была ребенком.
– Но как же Ченс мог родиться здесь, если Хэтти выгнала его мать?
– Потому что мисс Хэтти привела ее обратно. Мисс Элизабет сильно заболела, а он о ней не заботился как следует. Мисс Хэтти не могла такого вынести, а Стюарту только того и надо было. Когда она привезла их обоих в Морганс-Уок, я предупреждал ее, что она играет ему на руку, но она сказала: лучше пусть дьявол будет на глазах – так можно узнать, что у него на уме. Мы все понимали, что он задумал. Мисс Хэтти была намного старше мисс Элизабет, и он надеялся, что она умрет первая, тогда Морганс-Уок достанется его жене, а он приберет все к рукам. Но ничего из этого не вышло. У мисс Элизабет обнаружили белокровие. Много раз он хотел ускорить кончину мисс Хэтти, но с ее головы не мог упасть ни один волос, без того, чтобы кто-нибудь этого не видел. Тогда он начал пить – в основном от отчаяния. – Чарли обхватил обеими ручищами изящную чашку. – И было от чего отчаиваться – ему не удавалось заполучить Морганс-Уок, как он намеревался.
– Позвольте-ка уточнить, – сквозь зубы проговорила Флейм. – Только потому, что отец Ченса женился с расчетом прибрать Морганс-Уок к рукам, вы и Ченса мажете той же краской? Это и есть ваше доказательство?
– В этом скрыт гораздо больший смысл… Флейм, – вмешался Бен Кэнон, после секундного колебания все же назвав ее привычным именем. – Гораздо, гораздо больший. Вообще-то говоря, неприятности со Стюартами начались еще в его времена. – Чарли почтительно повернулся и в упор посмотрел на портрет мужчины.
– По-видимому, это каким-то образом связано с той самой клятвой у смертного одра, о которой говорила Хэтти. – Она почувствовала едкие, саркастические нотки в собственном голосе.
С одной стороны, она сожалела об этом, с другой – ирония служила ей единственным средством защиты. Не принимать же все это всерьез!
– Полагаю, вернее было бы сказать, что это связано с предшествовавшими событиями. – Его улыбка не могла смягчить твердый пытливый взгляд. – Возможно, для начала мне стоило бы вкратце поведать вам историю возникновения ранчо и рассказать об этих краях. Так или иначе, после смерти Хэтти Морганс-Уок перейдет к вам. Поэтому вам следовало бы кое-что о нем узнать, хотя бы из уважения к Хэтти.
При упоминании этого имени она ощутила укол совести – вероятно, адвокат считал ее бессердечной. Но он заблуждался. Просто ее раздирали слишком противоречивые чувства – гнев, растерянность, жалость, тоска и – как бы она этому ни противилась – страх. Страх перед тем, что Хэтти могла оказаться права – вдруг Ченс действительно ее использует. Ее так и подмывало выбежать из этой комнаты, из этого дома, чтобы не слышать всей их лжи о нем. Но она осталась. Хотела она этого или нет, ей надлежало все выяснить.
– Вы правы, мистер Кэнон, – объявила Флейм, вскинув голову. – Если Морганс-Уоку суждено быть моим, я должна узнать о нем больше.
– Хорошо. – Он одобрительно кивнул.
Она машинально взглянула на портрет и замерла, у нее по спине пробежал жутковатый холодок. Эти глаза – глаза человека на портрете – смотрели уже без упрека, а с одобрением. Флейм попыталась внушить себе, что это игра воображения, пустая фантазия, но ощущение не исчезало. Потрясенная, Флейм подошла к кофейному столику.
– Пожалуй, я все-таки выпью чашечку.
– Конечно, угощайтесь, – адвокат указал на серебряный кофейник и отошел к камину.
Кофе полностью соответствовал его описанию, однако она не влила в него сливок, предпочитая выпить крепким. С чашкой в руке она села на ближайший стул. Чарли Рэйнуотер последовал ее примеру, и оба сидели лицом к карлику-адвокату. Тот стоял на краю запачканного золой коврика, его макушка едва достигала каминной полки. Она не сводила с него глаз, запрещая себе смотреть на портрет, главенствовавший в комнате и – в настоящий момент – в ее мыслях.
84 
