41 
– Понравились, но не до такой степени, чтобы их покупать. Надеюсь, нам больше повезет в Египте, – с улыбкой ответил Дин.
– Мы еще не скоро вернемся домой? – с печалью в голосе спросила Эбби. – Наверное, дедушка и Бен ужасно по нас соскучились.
* * *
Каир был наполнен какофонией звуков. В ней сливались резкие гудки автомобильных клаксонов, гортанная арабская скороговорка, крики ишаков, протяжное пение муэдзинов и верблюжий рев. Это был город контрастов, где рядом с современными зданиями возвышались древние шпили минаретов, автомобили катились по узким улицам бок о бок с повозками, запряженными ослами, колясками и верблюдами, которых гнали на бойню. Тротуары были запружены пешеходами, одни из которых были одеты по-европейски, а другие носили традиционные арабские балахоны и головные уборы. Чудовищная бедность соседствовала здесь с сияющими лимузинами и беспредельным богатством, пески пустыни – с плодородными речными берегами.
После спокойного Лондона здесь, казалось, царил вечный хаос. Бэбс сразу же возненавидела этот город и наотрез отказалась выходить из отеля. Жюстин тоже была напугана Каиром, который населяли одни только язычники. Эбби пришлось безвылазно сидеть в гостинице, отчего ее тоска по дому росла день ото дня.
После долгих уговоров ее отцу все же удалось убедить мать покинуть отель и съездить хотя бы на одну короткую экскурсию – на пирамиды Гизы и в предместья египетской столицы. Он договорился о том, что их будет сопровождать гид по имени Ахмед.
Когда они приехали в Гизу, там их уже ждала пара оседланных лошадей, на которых они должны были добраться до самих Великих пирамид. Накануне Ахмед с восточной горячностью уверял их в том, что им предоставят настоящих арабских скакунов, но теперь, взглянув на них, Эбби сразу же поняла, что эти тощие лошади не имеют к «арабам» ни малейшего отношения. Взобравшись в седла, они с отцом под палящим солнцем тронулись по направлению к пирамидам, вонзившим свои острия в слепящее безоблачное небо. Эбби была разочарована. Пирамиды выглядели точно так же, как на виденных ею картинках, разве что еще более древними и потрескавшимися.
Подъехав к подножию пирамид, они увидели машину, в которой их ждали Ахмед и Бэбс. Лошади уступили место верблюду, которого погонщик называл Суси. И вот они уже раскачиваются на спине этого ревущего и мычащего «корабля пустыни». Эбби с отцом покатывались со смеху, глядя, как Бэбс испуганно уцепилась за луку причудливого седла, когда верблюд взял с места неторопливой рысцой. Однако экскурсия уже не казалась Эбби такой забавной, когда через несколько минут она попыталась приласкать верблюда, а басурманская скотина вместо благодарности взяла да и плюнула в нее, поставив таким образом мерзкую слюнявую точку в этом увлекательном приключении.
За ужином отец предложил Эбби сопровождать его в запланированной на следующий день поездке на конезавод «Эль-Захраа», где выращивали знаменитых арабских скакунов.
* * *
Конезавод раскинулся на шестидесяти акрах пустынной земли в Эйн-Шамсе, за пределами Каира. До того, как был свергнут король Фарук, завод назывался «Кафр-Фарук» и находился в ведении Королевского сельскохозяйственного общества, однако с приходом к власти президента Насера был переименован в «Эль-Захраа» и управлялся теперь ведомством с более демократическим названием: Египетская организация сельского хозяйства. По странной иронии судьбы «Эль-Захраа» был расположен рядом с тем самым местом, где в свое время находился конезавод Шейх-Обейд, созданный в свое время леди Энн Блант.
Окутанные облаком мельчайшей, словно пудра, пыли, машины ехали по обсаженной пальмами дорожке, направляясь к главным конюшням «Эль-Захраа». По обеим ее сторонам располагались загоны для лошадей. Один только песок, ни единой травинки. Эбби сразу же поняла, что ни «Крэббет Парк», ни тем более Ривер-Бенд это место ничем не напоминает. Зеленый цвет тут отсутствовал начисто – один только песок и слепящее жаркое солнце.
Лошади в отдалении показались ей иссушенными до костей, а когда машины подъехали поближе, девочка поняла, что не ошиблась. У них были точеные головы, выгнутые шеи и высоко посаженные хвосты, что выдавало в них настоящих «арабов». Но где же атласные шкуры? И почему они такие тощие?
Эбби спросила об этом отца, и тот объяснил:
– Египтяне любят худых лошадей, а про наших говорят, что на них слишком много мяса. Знаешь, какая у них любимая поговорка? «Лошади – для езды, а не для еды».
41 
