205 
– Нормально стартовал, – встал рядом с ней Бен и тихо добавил: – Да ты не торопи, не торопи его. Пусть сам определит, как ему удобнее бежать.
Его слова будто издалека донеслись до Эбби, которая во все глаза смотрела на скачущих лошадей. Она не сразу поняла, что Бен разговаривает не с ней, а с жокеем, погоняющим Уиндсторма.
– …Уиндсторм идет пятым, Каслан – шестым, – прогудел диктор.
Белый жеребец шел в группе аутсайдеров, отставая от лидера на пять с половиной корпусов. Вместе с тем бежал он на удивление легко и плавно, не нагоняя никого, но никому и не уступая. Эбби снова поднесла к глазам бинокль.
– Мама, мне ничего не видно!
– Встань на сиденье рядом с Беном. – Эбби сдвинулась вправо, давая ей место. Лошади выходили на прямую.
– Уже четвертый… – Она неосознанно вцепилась в рукав рубашки Маккрея, пытаясь сдержать возбуждение при виде того, как Уиндсторм настигает лидеров. – Кажется, пошел на рывок. Не рано ли? Не рано ли?..
Однако жеребец продолжал мчаться с навостренными ушами. Значит, силы в запасе еще есть.
Она потеряла его из виду, когда лошади пошли на финальный круг. Уиндсторм превратился в расплывчатое белое пятно на фоне темной массы лошадиных тел. Эбби стало трудно дышать – нервный спазм перехватил горло.
Два лидера вышли из-за поворота, голова в голову стремясь к финишу. Однако сбоку от них, особняком летел Уиндсторм. Он словно птица несся над землей, ускоряя бег с каждым новым толчком мощных задних ног. Его расширенные ноздри жадно пили ветер.
Рев трибун словно отодвинулся куда-то далеко, заглушенный громким топотом копыт. Уиндсторм почти поравнялся с лидерами. Бинокль был теперь не нужен. Набрав полные легкие воздуху, Эбби закричала что было сил, умоляя своего жеребца бежать еще быстрее. Когда до финиша оставалась одна восьмая дистанции, белый жеребец настиг лидеров и начал выходить вперед. Другие жокеи уже вовсю нахлестывали своих скакунов, но тот, который мчался на Уиндсторме, не отрывал рук от уздечки, уверенно направляя своего коня к финишной черте. Белый жеребец вышел на полкорпуса вперед, на корпус, на два…
Эбби завизжала, когда Уиндсторм пересек финишную черту, по-прежнему продолжая увеличивать отрыв от преследователей.
– Он победил! Победил! Победил! – Она повернулась к Маккрею и торжествующе рассмеялась.
– А я что тебе говорил?
Обрадованная столь блестящей победой, Эбби не в силах была скрыть ликования. Переполнявшее ее возбуждение искало выход, и она, не помня себя от радости, бросилась Маккрею на шею. Он тут же обвил ее руками за талию и легко поднял в воздух.
Лишь когда их губы соприкоснулись, она, опомнившись, попыталась отстраниться от него. Однако его ладонь крепко лежала на ее затылке, не позволяя этого. Все вокруг словно замерло. Лишь бешеные удары собственного сердца и крупные черты лица Маккрея перед ее глазами напоминали, что все это происходит не во сне, а наяву.
– Нет, нет, не надо, Эбби, – прошептал он.
И поцеловал ее. Его теплые губы мягко и властно пленили ее рот, взяв то, что она в этот момент и сама готова была ему отдать. Эбби не могла отрицать, что этот поцелуй ей очень понравился. Она ответила на него, с наслаждением ощутив трепещущую в сердце сладость.
Объятия длились каких-нибудь несколько секунд, однако когда Маккрей наконец опустил ее на пол, чтобы подхватить визжащую и смеющуюся от счастья Иден, Эбби показалось, что прошла целая жизнь. Они все смеялись и обнимались, радуясь победе Уиндсторма. Даже Бен не был исключением. Ощущение поцелуя Маккрея не сходило с ее губ. Эбби невольно вздрагивала от сладостного воспоминания всякий раз, стоило ее взгляду упасть на него. То же чувство отражалось в его глазах каждый раз, когда он смотрел на нее. И это смутно тревожило ее.
Всей компанией они вышли на круг почета, чтобы участвовать в церемонии награждения. А когда пришло время фотографироваться, Иден стала настаивать на том, чтобы в групповой снимок был включен и Маккрей. Однако он предпочел удалиться под тем предлогом, что ему необходимо получить выигрыш.
Эбби видела, как спина Маккрея скрылась в густой толпе. Она не хуже его понимала, что не сможет объяснить Доби, откуда на фотографии взялся Маккрей. Он ушел. И правильно сделал. Однако, позируя на фоне серебристо-белого жеребца, Эбби почувствовала, как ей жаль, что в эту минуту его нет рядом.
Торжественная церемония завершилась, и конюх увел Уиндсторма, чтобы произвести обязательный анализ на допинг. Жеребец по-прежнему игриво пританцовывал, словно ни капли не устал и готов хоть сейчас бежать снова.
205 
