44 
Не добавляя больше ни слова, она поспешно встает и уходит, оставляя меня один на один с телефонными звонками и необходимостью принять решение: отвечать или нет.
Неторопливо подставляю к полкам стул, встаю на него и достаю трубку, загадав, что если я не успею нажать на кнопку приема и потеряю последнюю возможность еще раз услышать голос Джерарда, значит, так тому и быть.
Спрыгиваю со стула, возвращаюсь на диван и смотрю на настенные часы. Начало двенадцатого. Подношу трубку к уху.
— Алло?
— Эви, — на выдохе произносит Джерард. В его голосе звучит мольба и отчаяние. — Ну наконец-то…
— Зачем ты звонишь в такую позднь? — негромко спрашиваю я.
Джерард нервно усмехается.
— Ты еще спрашиваешь, зачем я звоню?
Мне впервые за этот бесконечный вечер становится немного стыдно. От безысходности, желания снова заплакать, скорее прекратить этот разговор и никогда не прекращать его, начинают слегка дрожать руки.
— Я приеду к тебе, — говорит Джерард.
— Нет! — вскрикиваю я.
— Почему? — с горечью, недоумением и обидой спрашивает он.
Зажмуриваюсь. Причинять ему страдания едва ли не более страшно, чем страдать самой.
— Слишком поздно… — говорю тихо и убито. — Завтра на работу.
— Плевать на работу! — вскипает Джерард. — На все плевать! Я приеду!
— Пожалуйста, не надо, — слезно прошу я.
— Это ведь жестоко, Эви, — горячечным шепотом произносит Джерард. — Я живой человек и, по-моему, не заслуживаю подобного обращения.
Я вдруг становлюсь ненавистна самой себе. Вся ситуация вмиг поворачивается для меня так, что кажется, будто в ней есть единственный отрицательный персонаж. Я.
Сейчас бы взять и все исправить. Позвать к себе Джерарда, полночи рассказывать ему о моем горьком опыте с Питером, поплакать, покаяться, воззвать о помощи… Я же, как только представляю себе, что снова увижу его и тогда уже больше не смогу прогнать, содрогаюсь от ужаса. Нет, ничего не выйдет. По-видимому, мои страхи сильнее всего прочего. К сожалению, даже сильнее любви.
— Да, Джерард, все верно, — быстро, задыхаясь от волнения и тоски, начинаю я. — Ты не заслуживаешь подобного обращения, потому что ты лучший парень на всей земле… — Пугаюсь своего неожиданного признания, и мой голос обрывается.
— Ты… правда так считаешь? — осторожно и негромко спрашивает Джерард.
— Да, — исполненным обреченности голосом отвечаю я.
— Тогда почему же ты… не взяла кольцо? — озадаченно произносит Джерард.
Поднимаю глаза к потолку, обращаясь с безмолвным воззванием к сверхсилам. До чего же тяжело объяснять, почему ты отвергаешь любимого! Ей-богу, проще трижды сдать выпускные экзамены.
— Я не взяла кольцо… — сглатываю, смачивая пересохшее горло, — потому что ты навсегда принадлежишь другим людям. И не можешь связывать жизнь с кем-то еще…
— Что?! — Джерард напряженно смеется. — Эви, это же бред! Неужто ты сама не понимаешь?
— Никакой это не бред! — негодуя, восклицаю я. Если бы он только знал, через что мне пришлось пройти. Тогда не смеялся бы.
— Эви, милая, я думал, что твои речи про разведенных просто признак временного дурного настроения, не более того…
— И очень ошибался! — горячо возражаю я.
— Ты не права, — устало, но твердо говорит он. — Дети — да. Я люблю их и останусь им отцом навек. С Эванджелиной же… Нашего брака не существует вот уже четыре года.
Эванджелина, раскатистым эхом отдается в моих ушах. Нас и зовут практически одинаково. Только меня никто никогда в жизни не звал Эванджелиной. Да, все понятно. Для Джерарда я, как когда-то для Питера, сокращенный вариант, временная замена…
— Джерард, — произношу я хриплым глухим голосом. — Прости… мне очень тяжело.
— Почему, черт возьми?! — вскрикивает он, и в каком-то смысле это действует на меня отрезвляюще.
Вспоминаю, что я до сих пор не объяснила ему, почему так странно себя веду. Насилу собираюсь с мужеством и сбивчиво, то вся дрожа, то напрягаясь, наконец рассказываю про Питера, Джонатана и Бетси.
— Любимая моя, ненаглядная, — горячо и с нежностью шепчет Джерард, когда я умолкаю. — Поверь, моя история совершенно другая.
На мгновение позволяю себе увлечься мечтой, но опять содрогаюсь, обуреваемая страхом.
— Дай мне шанс, — умоляет меня Джерард. — Вот увидишь, мы сумеем построить только нашу семью, куда без твоего и моего позволения не будет доступа никому на свете…
44 
