167 
28 ноября 1925 г., Цинан. Вот уж на носу и декабрь, а холодов нет и в помине. Погода – пока очень хорошая, все-таки сказывается близость моря. Дубань приказал всем выдать наградные по полумесячному окладу жалования за последние бои, а Нечаеву подарил дом в Циндао. Он хороший китаец, щедрый, любит наградить и быть широким! Он и компанейский, может здорово закутить, насчет женщин – не дурак и держит их целый гарем – аж 22, шутка ли сказать! Из отпуска приехал генерал Чехов, был в Тянцзине. Говорит, что там настроение тревожное в связи с выступлением христианского генерала. Конечно, вряд ли иностранным концессиям что-то угрожает, но зато китайские купцы бегут, и учреждениям Чжан Цзучана тоже надо эвакуироваться.
1 декабря 1925 г., Цинанфу. Утром у меня в роте повзводное учение, потом – обед, после которого нам выдали наградные. Вечер провел с Парфеновым, Николаевым и Меркуловым-сыном, который присоединился к нам. Изрядно выпили. Николаев никому не давал сказать и слова, все время бубнил о Кирилле, о престолонаследии и прочем, а Меркулов просто напился, и его пришлось отводить в Тупан-гуншу, где он живет.
2–4 декабря 1925 г., Цинанфу. Фын развивает свой успех. Его войска продвигаются, не встречая, разумеется, никакого сопротивления, потому что откуда ему взяться. Говорят, что у него в войсках иностранные инструкторы. Значит, выходит так: У Пэйфу – американский ставленник; мы, то есть наш Дубань – действует не без одобрения японцев, а Фын – ставленник СССР. Так вот и крутится политика в Китае. А народ молчаливо работает, разоряется, мрет с голоду, снова работает, снова разоряется, и так без конца до тех пор, пока будет жизнь на земле. Печальная участь!
10 декабря 1925 г., Цинанфу. Генерал Нечаев сегодня делал смотр и говорил, что, возможно, скоро пойдем в поход, на войну. Части выглядят хорошо, Нечаев остался доволен. Тревожит одно – вовремя не выдают денежное довольствие и с другим тоже опаздывают. Видимо Меркулов и другие наверху руки греют.
Пакет пятый
12 декабря 1925 г., Цинанфу. Начались заморозки и холодные ветра, которые поднимают тучи отвратительной пыли. Снегу никакого и в помине нет, его тут вообще не бывает. Жуткий климат. Юнкерская школа Тарасова организована с двумя курсами, как прежнее военное училище. По окончании двух лет службы юнкера выпускаются в подпоручики. Очень трудно понять – для чего это учреждение? Можно подумать, что Дубань собирается создавать постоянную русскую армию с училищем, кадровыми офицерами и прочим. Чжан Цзучан просто соглашается на почти все предложения русских и отпускает деньги на то, в чем его убедили. Для Меркулова эта школа – лишний козырь для поставки сапог, обмундирования и прочего. Вот Михайлов и поставил во главе ее своего приятеля Тарасова. Ну, вот и существует теперь в Цинани русское военное училище!
13 декабря 1925 г., Цинанфу. Сегодня с утра было батальонное учение, а потом полковое. Их производил генерал Чехов. Затем пришел Нечаев со своим адъютантом Квятковским. Учились хорошо, все остались довольны. После учения мы во главе с Костей пошли в собрание и славно закусили. Вспоминали «минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». Нечаев на чем свет стоит ругает Меркулова и Михайлова. Говорит, что последний – канцелярская крыса. Действительно, тот копит деньги и думает только о наживе да о том чтобы ни на что и копейки не истратить. Он пишет приказы, устраивает новые формирования, вместо того, чтобы хорошо снабжать то, что есть, и больше заботиться о строевых частях. Меркулов играет в какого-то вельможу, набивает карманы и только и делает, что старается использовать отношения с Дубанем в своих интересах. А вообще – рознь, интриги, грабеж. Сами о себе позаботиться не умеем. Солдаты наши – тоже, все что ни получат и что ни награбят, – большей частью пропивают. Поедут в отпуск и сразу все спустят. Да мы все такие, кроме немногих нескольких человек, которые живут аккуратно. Копят и думают о завтрашнем дне.
14, 15 декабря 1925 г., Цинанфу. Вчера вечером в собрании все было очень хорошо и весело. Были Дубань и Меркулов. Китаец держит себя хорошо и просто, пьет водку, а Меркулов все валяет дурака. Первое, что ему больше всего нравится, – чтобы его называли «превосходительством», потом старается делать вид «гордый» и «неприступный». Михайлов и присные все это поддерживают, подлизываются к нему, ходят около него на цыпочках, ползают перед ним на брюхе, а купчишка распоясался – смотреть противно. Вот если бы не это, то все остальное можно считать поставленным отлично. Ужинали отменно, подали отличную закуску на китайский манер. После ужина совсем разошлись и танцевали мазурку. Меркулов изображал из себя «голландского» кавалера.
167 
