Последние отзывы

  58  

Джованна, дуэньи и кормилица оставались на корабле под охраной отца, телохранителей-крелов и капитана, расположившись на ночлег. Остальная же команда спустилась на берег.

Матросы даже не подозревали, что это будет последняя ночь в их жизни, ничто не предвещало беды. Тем не менее, отряд гуарани, привыкший к дальним переходам по сельве, преследовал корабль по берегу.

Когда тот остановился на ночёвку, индейцы притаились в сельве, дожидаясь, когда испанцы заснут крепким сном. Тимаука отправил с отрядом своего старшего сына Папилоче, который успел стяжать в племени славу воина.

Сын кацика приказал своим людям разделиться на две группы. Одна должна была обезвредить испанцев, спустившихся на берег – задача для гуарани, привыкших бесшумно двигаться по сельве, не представляла труда. Другая же, вооружённая трубками с ядовитыми стрелами, – незаметно подплыть к судну, снять дозорных, подняться на палубу, убить всех мужчин, а женщин доставить Тимауке в условленное место.

Разграбление же корабля довершит Папилоче со своими приближёнными.

И вот сумерки окутали сельву…

Испанцы расположились на берегу на ночлег, наскоро разбив изрядно потрёпанный походный шатёр. Они поужинали и выставили часового, хотя были преисполнены уверенности: в здешних местах им никто не угрожает, ибо индейцы давно замирены. Да и кто осмелится напасть на людей самого дона Гарсия?! Разве, что безумец… И этим безумцем предстояло стать Папилоче.

Молодой гуарани, бесшумно, словно призрак появился из-за дерева и «выплюнул» смертоносную стрелу в дозорного испанца. Ядовитая стрела угодила тому в плечо. Несчастный охнул, затем дёрнулся несколько раз и замер. Гуарани победоносно усмехнулся: шаман его племени ещё не разучился изготавливать смертоносное снадобье, моментально парализующее жертву, будь то человек или животное.

Индеец подал условный знак своим соплеменникам, они появились из сельвы и окружили шатёр, в котором спали испанцы…

Тем временем к кораблю, «верхом» на сломанном дереве приблизились трое индейцев, также вооружённые трубками с ядовитыми стрелами-шипами. Они, словно обезьяны, вскарабкались на корабль. Не успели телохранители дона Алонзо, находившиеся на палубе, сообразить, в чём дело, как тела их были парализованы.

…Ночь выдалась душной, дон Алонзо не мог заснуть. Облачённый в просторную рубашку и кожаные штаны, которые традиционно предпочитал всем новомодным изобретениям, доходившим до Парагвая из Испании с большим опозданием, он покинул каюту, решив пройтись по палубе.

Проходя мимо каюты дочери, дон Алонзо услышал раскатистый храп Дельмиры, одной из пожилых дуэний, которую за глаза называл Гаргульей^[98], считая, что та внешне и по характеру похожа на драконовидную змею.

Приоткрыв дверь, он увидел при блёклом свете догоравшей свечи, мирно спавшую дочь, рядом – кормилицу, дуэньи расположились прямо подле двери на тюфяках. Гаргулья сладко всхрапнула, дон Алонзо с трудом подавил смех и прикрыл дверь.

Из трюма на палубу вела небольшая лестница, едва энкомендеро ступил на неё, как его обдало внезапно набежавшим ветерком. Ничего не подозревая о грозившей опасности, дон Алонзо поднялся наверх. Бледная луна освещала палубу…

Он тотчас заметил, что телохранители лежат в неестественных позах. Не успел он подумать: что же случилось, как ощутил укол в шею. Дон Гарсия машинально схватился за рану, его пальцы нащупали отравленный шип. Он хотел закричать, позвать на помощь, но язык, словно одеревенел. Сознание помутилось, энкомендеро рухнул на палубу, как подкошенный.

* * *

Первой проснулась Гаргулья и, увидев, перед собой индейцев, возопила:

– Прочь отсюда, нечестивцы! Как вы посмели нарушить сон моей госпожи?!

Папилоче усмехнулся, он владел языком колонизаторов, в отличие от своего отца, и прекрасно понял смысл слов, высказанных женщиной, обладавший на его взгляд ужасающей внешностью.

Женщины тотчас проснулись и в страхе воззрились на непрошенных гостей. Джованна, не успевшая прийти в себя после сна, и вовсе не понимала, что происходит.

Папилоче что-то произнёс на своём гортанном наречии. Его сподручные ринулись на женщин, схватили их, невзирая на крики, сопротивление и укусы (Гаргулья исхитрилась и так «куснула» своего обидчика в руку, что тот взвился от боли).

Джованна извивалась, словно змея, призывая отца на помощь. Папилоче приблизился ней и произнёс на ломаном испанском:

  58