Особенно,... 
69 
Вдруг окна гостиной ярко вспыхнули и осветили Элю с головы до ног.
От неожиданности она выронила сигарету и съежилась на стуле как на допросе под лампой следователя.
Из гостиной донеслась музыка — громкость была минимальной, но Эля узнала певцов и мелодию: Монтсеррат Кабалье и Фредди Меркьюри исполняли композицию «Барселона».
Эля заглянула в дверь. Станислав сидел за журнальным столом, разложив папки, и перебирал какие-то документы.
— Что тебе вздумалось работать ночью? — спросила Эля.
Он поднял голову и улыбнулся:
— А тебе почему не спится? Иди сюда, выпьем хорошего коньячку. Послушай музыку, расслабься, глядишь, сон обратно прибежит. — Эля опустилась в кожаное кресло. Станислав достал из минибара бутылку хеннеси и два коньячных бокала. — Всегда перед отъездом слушаю этот дуэт, обожаю голос Кабалье. Здесь, на ее родине, он воспринимается по-особому.
Он заговорил о том, что не успел показать гостям Жирону, музей Дали, готическую Барселону. Эля посетовала: не успела побывать в парке Гуэль. Перспективы снова приехать в Испанию у нее не было. Она постеснялась признаться, что ее поездку полностью оплатил брат. Надежды на то, что щедрость Коли способна простираться еще дальше, у нее не было, кроме того, сам Коля внушал серьезные опасения своим странным поведением.
Станислав сидел, поворачивая бокал в пальцах, и задумчиво разглядывал Элю.
— Что-то я в толк не возьму, почему такая привлекательная и умная женщина осталась одна. Тебе надо выйти замуж.
— Блестящая аналитическая выкладка! Долго думал?
— Нет, я по большей части был занят собственными переживаниями. Что поделаешь, все мы мужики эгоцентристы. Но изредка даже я в состоянии взглянуть дальше собственного носа, и то, что я в данный момент вижу, совершенно возмутительно и неправильно.
— Как же это исправить? Есть предложения?
— Элечка, ты плохо меня знаешь. Если я возьмусь за что-то, то сделаю обязательно.
— Убеждаюсь по некоторым наблюдениям. Что же ты намерен предпринять?
— Введу тебя в круг стоящих мужчин, а там посмотрим. Как аргумент, отмечу тот факт, что со мной многие не прочь породниться.
Эльвира подняла брови:
— Мы с тобой уже родственники?
— Обижаешь. Это не подлежит обсуждению.
— Что ж, бог в помощь. Я буду только счастлива.
— Что касается Барселоны, — продолжал Станислав с видом человека, уладившего незначительный текущий вопрос, — обещаю восполнить все экскурсии в самом скором времени. Нельзя, скажем, пробежаться по парку Гуэль, надо гулять в нем целый день, посетить дом-музей Гауди, проникнуться…
— Стас, — прервала Эля, — допустим, тебе удастся жениться на Владе, в чем я пока сомневаюсь, как ты представляешь свои отношения с Колей? Он ведь тоже станет твоим родственником.
Станислава этот вопрос заметно покоробил. Он поставил бокал на стол и принялся хлопать себя по карманам в поисках сигарет.
— Возьми мои, — протянула пачку Эля.
— Спасибо, я привык к своим…куда я их заныкал? Тьфу, бесовское зелье! — раздражился он.
— Вот же они, рядом с тобой на диване. Так я о Коле, — проигнорировала Эля его неприязненную реакцию, — сейчас он в тяжелом состоянии, и в этом виноват ты.
— В этом виноват он сам! — жестко отрезал Станислав. — Зачем ты завела о нем разговор? Хочешь меня разжалобить?
— Для начала не лезь на стенку, раз завела, значит, не просто так.
— Да хоть как! Я и без того переступил через себя ради Влады, сделал больше, чем позволяет мне выдержка.
— Выдержка, однако, позволила тебе целый год ломать перед Колей комедию и разыгрывать наивного добрячка.
— Я использовал его, цель тебе известна, а его чувства меня не занимали. Мне и сейчас безразличны его духовные искания! — Станислав повысил голос. — Избавь меня от необходимости объяснять очевидное. Я не принадлежу к числу всепрощающих юродивых, счастье ваше, что я оставил его в живых!
— А элементарное милосердие тебе незнакомо? Ведь человек мучается, хочет как-то искупить свою вину, но не знает как. Ты мог бы ему помочь.
— Искупить вину?! — Станислав винтился в Элю бешеными глазами. — Даже если он показательно удавится, погибших по его вине не оживить. Я тесно общался с ним последнее время, он жил как все, вкушал все прелести жизни — развлекался, жрал, спал с молодой женой, ездил на курорты. И каждый раз, когда я видел его сытую, пышущую здоровьем физиономию, мне хотелось его убить, лишь мысль о Владе удерживала меня.
69 
