30 
— Останься, я должна объяснить тебе кое-что. Пойми, ты всего лишь игрушка в чужих руках.
— Вздор, чепуха! Уйди с дороги, говорю! Не заставляй меня применять силу.
— Антон, если ты сейчас уйдешь, между нами все будет кончено! Вспомни о нашей любви!
— Пафосно, но не сработало, отойди, мне все равно, нашей любви слишком много, я устал, понимаешь?!
Влада дрогнула, как от толчка, медленно отступила, Антон сбежал со ступенек и пропал из глаз.
— И ты советуешь не обращать внимания? — с надрывом проговорила Влада. — Развратная соплячка полностью задурила ему голову. Ох, с каким удовольствием я прибила бы эту тварь! Эля, ну что он в ней нашел? Будущий архитектор, начитанный, образованный — и вдруг тяга к пошлости, к этим телесам, здесь нет и проблеска духовного, только грубые животные инстинкты! Что делать, Эля?
— Отпусти его.
— Как это — отпусти? Что ты говоришь?! Нет-нет, я даже подумать об этом не могу. Я люблю его, и это не пустые слова.
— Кого — его?
Влада порывисто втянула воздух, собираясь пламенно отстаивать свою любовь к Антону, и…замолчала. Пальцы ее нервозно двигались, раздирая на мелкие клочки салфетку.
— Ты сама отдаешь себе отчет, кого из них двоих ты любишь? — повторила Эля. — Влада, послушай меня, — продолжала она, не дождавшись ответа, — эти двое мужчин из прошлого растерзают тебе сердце и убьют твоего ребенка. Забудь Стаса, отпусти с миром Антона, отпусти свое прошлое и подумай о настоящем. Подумай о своем ребенке. Он уже живой, этот маленький человечек, он хочет жить, радоваться, и имеет на это право. Он с нами, уже сейчас, подумай, какое чудо ты подвергаешь опасности — целый мир надежд, чувств, радостных событий. Есть разные виды эгоизма — мужчинам оставим мужской, а тебе — материнский, самый правильный и рациональный…
Пока сестра говорила, Влада непроизвольно приложила руку к животу. Там, в самой глубине, кто-то мягко стукнул два раза, как будто напоминал о себе.
— Он стучится, представляешь? — слабо улыбнулась Влада. — Бедный комочек, у него гадкая, безответственная мать. Ты сто раз права, пусть они все живут как хотят, меня больше их дела не касаются. Ты поможешь мне растить его?
— Спрашиваешь! У меня наконец появится смысл жизни! Владка, ты не представляешь, как я рада нашему малышу!
Одно меня тревожит: что происходит с Колей? Надо разобраться. Расскажи дальше, что произошло, когда Альберт привез тебя домой?
Глава 9
Джип с эскортом зарулил во двор дома и остановился у подъезда. Со скамейки у входа поднялись две фигуры, освещенные светом фар. Влада вскрикнула: одним из полуночников был Николай, другим Стас.
Влада схватила Альберта за рукав куртки:
— Умоляю, помоги мне, он не должен знать…Придумай что-нибудь. Скажи, что мы были…где же мы были? О, черт! Ну зачем, зачем я с тобой связалась?! Придумай же что-нибудь! — закричала она, дергая Альберта за куртку изо всех сил.
Машина стояла с включенными фарами и закрытыми стеклами; Стас, заслоняясь от света рукой, стал подходить к джипу. Влада обомлела, престала шевелиться, смотрела, как он приближается, с чувством человека с петлей на шее, стоящего на шаткой табуретке.
Альберт, безропотно претерпевший основательную встряску, самостоятельно не сделал ни единого движения. Руки его сжимали баранку руля, он не отвечал Владе и пристально следил за перемещениями Стаса.
— Иди-ка домой, — наконец деловито произнес он. — Я сам поговорю с ним и все улажу. Не беспокойся.
Он открыл дверцу, вышел из машины и очутился лицом к лицу со Стасом. Тот без околичностей с ходу вцепился в воротник его многострадальной куртки:
— Убью тебя, гад! Урою, сучье отродье! Получай, скотина!
Он ударил Альберта в лицо кулаком, у того сразу потекла кровь из разбитой губы. Вторая атака оказалась безуспешной: пострадавший признал необходимость защищаться и нанес противнику ряд ответных ударов. Стычка уже грозила перерасти в беспощадную схватку, если бы не братва, очнувшаяся от дремоты в своих девятках. Накинувшись с четырех сторон, подельники Альберта с трудом могли совладать с вертким как ртуть, сильным молодым человеком, к тому же последний находился в состоянии неистовства, дрался как одержимый. Прежде чем его скрутили, он успел навесить фингалов нескольким парням, и сам уже был изрядно бит. Альберт удерживал сообщников от излишнего рукоприкладства, так как Влада стояла чуть поодаль, онемевшая, несчастная от сознания собственной вины.
30 
