Особенно,... 
96 
Вот женщина и мальчик, совсем маленький, а потому естественный в желаниях, он ест гамбургер, а заодно и маму, клянчит игрушку, плачет и топает ногой, и непрожеванное вываливается из его рта, но мальчик настолько маленький и милый, что это выглядит симпатично и весело. Потом подбегает папа, и мама начинает жрать папу: что-то выговаривает с досадой и сверкает глазами. Папе не нравится, что его жрут, но он уже давно сожран своей женой, обглодан и переварен: он худ, утомлен, одет минимально прилично, тогда как супруга его завернута в дорогую дубленку.
Множество мужчин можно увидеть, сожранных своими женщинами, иногда их жалко до слез, видны раны, страшные следы зубов.
Вот милиционер, прихвативший смуглого гражданина без регистрации. Несчастный трепещет, но ему не удовлетворить аппетитов патрульного сержанта. Сержант угрюм и голоден, таких граждан без регистрации ему нужно десяток на обед и еще столько же на ужин. Сержант ведет жертву в участок, там ему никто не помешает отделить мясо от костей.
А мимо проезжает мощный черный человек в мощном черном авто – это крупный хищник, он временно сыт и потому благодушен, он притормаживает и пропускает пешехода. Кирилл усмехается. Это мы знаем. Сытые часто бывают вежливы, у сытого вся кровь приливает к желудку, сытый вял, расслаблен и не прочь изобразить тягу к разумному, доброму и вечному. Но попробуй отнять у такого его пищу – разорвет.
А с боковой улочки выруливает менее крупный, но более быстрый и гибкий, его тачка скромнее, но глаза горят ярче. Этот – самый опасный, недавно он впервые наелся до отвала, и помнит это восхитительное ощущение полной сытости, и хочет снова его испытать.
А с лавки в сквере смотрит группа начинающих, подрощенных, у них две бутылки пива на троих, спортивные штаны, кепки, пустые карманы, тут мы имеем обратную ситуацию, голод и жажду, пустые урчащие животы, лихорадочный поиск жертвы, которая была бы по зубам, кого-то слабосильного, отставшего от стада, увечного, обреченного; но день прекрасен, весна, солнце, и даже самые слабосильные делают вид, что крепки. В раздражении трое в кепках переругиваются, покусывают друг друга. Известное дело: не сожрал чужого – попробую своего. Поедают глазами потенциальную жертву, лохматого малого в старом обвисшем пиджаке, зато с дорогой машинкой для прослушивания музыки, но место людное, и лохматый проходит мимо невредимым.
Кактус вглядывается в лохматого и понимает, что он особенный. Этот жрет не других, но самого себя. Человек искусства, художник, или музыкант, или поэт. Создатель нематериального. Богемная бородка, воспаленное лицо, отмахивает рукой в такт собственным мыслям. Избранный. Вкус мяса не волнует его, он нектар пробовал.
Кирилла отвлекает официантка. Он заказывает еще сто и смотрит, как девчонка уходит, покачивая станом. У нее некрасивые толстые щиколотки, зато ловкие узкие бедра и брюки с низкой талией, видно крестец, чуть выше – татуировочка. Хотите простую забаву? Когда увидите в общественном месте яркую, рискованно одетую женщину – не смотрите на нее. Наблюдайте за рядом стоящими мужчинами. Это смешно и поучительно. Самцы напрягаются, сглатывают, шарят глазами. Иные запрещают себе, но взгляд возвращается сам собой. Настоящее шапито, праздник плотоядия.
Кафе полупустое, Кирилл видит всех: трое простолюдинов с пивом и двое деловых в кожаных регланах. Простолюдины невеселы, девчонка с татуировкой обслуживает их небрежно, почти грубо, зато с деловыми – исполнительна и любезна, старается, в расчете на чаевые или даже на знакомство; почти все официантки находят себе женихов среди своих клиентов, дело обычное. Простолюдины грубо ругаются и кричат: «Эй, девушка!» – зато деловые ведут себя тихо и подзывают официантку шевелением пальца. В какой-то момент простолюдины начинают хамить, а деловые предлагают девчонке успокоить пьяных идиотов, назревает драка, но Кириллу неинтересны драки, он встает и выходит. В юности – да, любил посмотреть какой-нибудь боевик, с мордобоем, но потом понял, что его больше привлекают не схватки, а их финалы, когда герой наносит последний разящий удар, а злодей обрушивается кровавым куском мяса.
Зачем нужны драки, зачем пятьдесят раз бить кулаком по лицу, если можно один раз – ножичком в артерию?
Улица цветная, дикая. Джунгли. Людей много, людского мало. Кто змеей скользит, кто пыхтит дикобразом, иголки выставил, не тронь меня. Из ларька тянет жареным, вывеска предлагает крылышки и ребрышки, копченый мальчишка с антрацитовыми волосами красиво манипулирует ножами. Шипит и обугливается мясо, у прилавка очередь. Неудивительно, думает Кирилл, мясо всегда в ходу. Займись мясом – будешь сыт и весел. Все мы люди, всем хочется жрать, все мы знаем, что такое голод, все мы умеем грызть и жевать.
96 
