27 
— Ты не имеешь права осуждать отца. Ты еще ничего не понимаешь, — сказала она.
Я аж расхохоталась.
— Как же не понимаю! Не вчера родилась! Тебе просто выгодно молчать! У вас, как на экономике, товарно-денежные отношения!
Тут все былое благодушие окончательно покинуло бедного папочку. Он взял меня за плечи, весьма ощутимо встряхнул и пообещал, что, несмотря на мой возраст и глубокие экономические знания, применит неустаревающий метод воспитания — порку ремнем.
Отец, обычно очень сдержанный, слов на ветер не бросал, и мне уже доводилось пробовать на себе его неустаревающие методы. После них трудно чувствовать себя героем и победителем, так что пришлось временно отступить и умолкнуть.
Но хуже всего то, что в разгар ссоры из комнаты появилась-таки Мила и, по-прежнему глядя лишь на родителей, вступилась за меня. Наверняка ей нравится чувствовать себя милосердной и всепрощающей, однако это еще больше меня разозлило.
Да и что есть поступок Милы: что, если не равнодушное великодушие победителя?..
Макс еще пожалеет!
Мила
С утра ужасно болела голова, а вчерашнее спокойствие исчезло, словно его и не было. Наверное, все дело в отвратительной сцене, которая разыгралась вчера у нас. Эля казалась маленьким волчонком, загнанным в угол клетки. Она огрызалась, но так обреченно-отчаянно, что видно: она и не надеется выиграть, просто дерется из последних сил, потому что не может не драться. Если уж говорить откровенно, эта черта меня в ней восхищает, как упорство и удивительное жизнелюбие, присущие сестре. Она твердо стоит на земле, тогда как я, оступаясь, вышагиваю на носочках. Отца я тоже не одобряю, но в отличие от Эли понимаю. Он живет для себя. Я просто не жду от него ничего — уже давно, с пятого класса. Эля тогда была еще совсем маленькой, и он обещал повести нас в зоопарк, но не повел. Послал вместо себя подчиненного и откупился от нас деньгами: «Девочки, не стесняйтесь в своих желаниях: аттракционы, пони, мороженое-попкорн — сколько влезет!» Ему легче заплатить, чем что-то сделать. Я хорошо запомнила тот день и, кажется, уже тогда поняла все об отце. Эля — еще нет. Моя младшая сестра все-таки идеалистка, как бы это смешно ни звучало.
Кстати, непонятно, что случилось с Элей. Она все ходила торжествующая, а вчера ее словно подменили. Неужели поссорилась с Максом?
Сердце глухо екнуло в груди. Глупое. Не нужно думать об этом. С Максом покончено в любом случае. Не могу же я встречаться с ним после того, как он гулял с моей родной сестрой?.. Или могу… Как же ужасно!
Джинсы, розовый топик, куртка — я оделась автоматически и только в метро заметила, что машинально взяла подходящие к топику кроссовки с розовыми же шнурками. Вот что значит привычка. В каком бы состоянии духа ни находился, рефлексы срабатывают прежде сознания. Что бы ни случилось, я, видно, просто не смогу смешать коричневое с синим, а спортивное с классикой.
Уже у дверей института меня окликнул Макс:
— Мил, можно тебя на минутку?
— Да, — отозвалась я, чувствуя, что ноги слабеют и отказываются мне служить.
Он отвел меня за угол здания — туда, где нас не увидят спешащие на лекции однокурсники.
— Мил, я думал о том, что ты вчера сказала. Ты сильная, и я был не прав.
Мысли заметались в голове стайкой вспугнутых птиц. В чем не прав? В том, что избегал меня? В том, что встречался с Элей?
— Ты мне нравишься, и, если разобраться, больше, чем… — он замялся.
— Кто? — жестко спросила я. Не надо было ему вспоминать об Эле. Не надо…
— Ну ты сама знаешь…
Я почувствовала, будто меня ударили под дых. Может, Макс так развлекается? А что, многим парням нравится встречаться сразу с двумя девушками, особо пикантно, когда эти девушки — родные сестры.
— Не знаю, — проговорила я чужим голосом. — Извини, Макс, лекция. Опаздываю.
Я уходила от него на негнущихся ногах, еще надеясь, что он окликнет, догонит меня, объяснит, что я — вздорная дурочка и напридумывала себе бог знает что!
Но он не окликнул.
На лекциях я то и дело ловила на себе задумчивый взгляд Макса. Что же все-таки случилось?
Нет, я не освободилась от своего похожего на раковую болезнь чувства, сердце по-прежнему то замирало, то начинало взволнованно биться, все валилось из рук, словно я собиралась побить все рекорды неуклюжести, однако я уже не была прежней. День, когда я узнала о Максе и Эле, словно подвел черту под уравнением.
27 
