83 
Значит, это была любовь. Он едва удержался, чтобы не выкрикнуть это сейчас же и при всех, прямо за столом.
— Данфорд?
Он вздрогнул и поднял глаза. Алекс, очевидно, пытался добиться от него ответа на свой вопрос.
— Да?
— Я спрашивал, — повторил Алекс, — Генри уже заставила тебя поволноваться?
— Если не считать ее опытов с пчелами, она была воплощением кротости и достоинства. — И что это за опыты? — спросила Эмма.
— Пустяки, — ответила Генри, не смея взглянуть Данфорду в глаза, — забралась рукой в пчелиное гнездо и достала немного сот.
— Иначе говоря, — разъяснил он хмуро, — еще немного, и она была бы ужалена сотней разъяренных насекомых.
— Ты на самом деле забралась рукой в улей? — Эмма, заинтересовавшись, подалась вперед. — Мне бы ужасно хотелось узнать, как это делается.
— Я буду навеки твоим должником, — вмешался в разговор Алекс, обращаясь к Генри, — если ты не сообщишь моей жене подробности.
— Никакой опасности не было, — поспешила заверить Генри. — Данфорд все сильно преувеличил.
— В самом деле? — Алекс удивленно поднял брови.
— Он перенервничал, — ответила Генри и, повернувшись к Эмме, сочла необходимым добавить: — Он очень часто нервничает.
— Нервничает? — повторила за ней Эмма.
— Кто — Данфорд? — одновременно с ней спросил Алекс.
— Да ты, наверное, шутишь, — недоверчиво добавила Эмма.
— Скажу только, — вставил Данфорд, желая прекратить этот разговор, — что это сократило мою жизнь лет на десять. И вообще, хватит об этом.
— Наверное, он прав, — обращаясь к Эмме, сказала Генри и пожала плечами, — тогда же он заставил меня поклясться никогда больше не есть мед.
— Неужели? Данфорд, как ты мог? Даже Алекс никогда не был так жесток.
Если Алекс и был несколько удивлен таким выводом жены, он все же решил воздержаться от комментариев.
— Не буду пускаться в дальнейшие воспоминания, чтобы не создавать о себе мнения самого отвратительного человека в Британии. Ограничусь тем, что скажу: я не запрещал ей есть мед. — Данфорд повернулся к Генри. — Я всего лишь попросил тебя пообещать, что ты никогда не будешь заниматься его добычей сама. Все. Честно говоря, это уже становится утомительным.
Эмма наклонилась к Генри и прошептала голосом, который можно было отчетливо слышать на другом конце стола:
— Я никогда не видела его таким.
— А это хороший знак?
— Очень.
— Эмма? — сказал Данфорд очень небрежным тоном.
— Да?
— Только мои исключительно хорошие манеры и тот факт, что ты — женщина, не позволяют мне попросить тебя заткнуться.
Генри с ужасом посмотрела на Алекса. Она была убеждена, что тот сейчас же вызовет Данфорда на дуэль за оскорбление жены. Но герцог поднес руку ко рту и, закашлявшись скрыл… улыбку. Должно быть, это на самом деле была улыбка, так как последние несколько минут он не положил в рот ни кусочка.
— Действительно, исключительно хорошие манеры, — ехидно заметила Эмма.
— Дело совсем не в том, что ты — женщина, — сказала Генри, предположив, что Данфорд и Эшборны действительно очень близкие друзья, раз уж то, что можно было принять за оскорбление, вызвало у Алекса улыбку. — Однажды он уже просил меня заткнуться, а у меня есть самые неоспоримые свидетельские показания, что и я — женщина.
На этот раз Алекс закашлялся так сильно, что Данфорду пришлось постучать его по спине. Хотя, возможно, это был только удобный повод.
— И кому же принадлежат эти свидетельские показания? — заинтересовался Данфорд.
— Тебе, — Генри нагнулась вперед, и ее глаза засияли дьявольским светом, — будто сам не знаешь.
На этот раз семейная пара закашляла дуэтом.
Данфорд откинулся на спинку стула, а на его губах появилась улыбка восхищения.
— Ну что, Генри, — произнес он шутливо, — быстро мы вогнали этих двоих в краску?
Генри согласно кивнула.
— Правда, это было несложно?
— Совсем несложно. Даже стараться не пришлось.
— Эмма, дорогая, — произнес Алекс, отдышавшись, — мне кажется, только что была затронута наша честь.
— Ни и ну. Давно я так не смеялась. — Эмма встала из-за стола и жестом пригласила Генри следовать за ней в гостиную. — Пойдем, Генри, оставим джентльменов наедине с их ужасными сигарами и портвейном.
— Вот теперь ты наконец и узнаешь, плутовка, — поднимаясь из-за стола, сказал Данфорд, — о чем говорят женщины, когда они уходят в гостиную после ужина.
83 
