60 
И в этот момент Бенедикт вновь приник к ее губам. Но на этот раз поцелуй был страстным, требовательным и заставил бы любую женщину затрепетать, почувствовать, что она красива, желанна, бесценна. Софи и не предполагала, как она соскучилась по человеческому отношению к себе. Дворяне и аристократы не замечают своих слуг, не вступают с ними в разговоры, а когда вынуждены к ним обращаться, стараются быть предельно краткими.
А Бенедикт все продолжал свою сладостную пытку. Его губы становились все более страстными и требовательными. Большие руки прижимали ее к себе с такой силой, что Софи было трудно дышать. Тело прижималось к ее телу, и его жар, казалось, проникал сквозь тонкое платье прямо ей в душу.
Как же ей хотелось отдать Бенедикту всю себя, без остатка, хотя она и поклялась не делать этого, пока не выйдет замуж.
– О, Софи, - хрипло пробормотал Бенедикт. - Я никогда еще не испытывал…
Софи замерла. Она была совершенно уверена, что он собирается сказать, что еще никогда не испытывал подобного чувства, и понятия не имела, как это воспринимать. С одной стороны, ей льстило, что именно она сумела заставить его трепетать от желания. Но с другой - он уже целовал ее раньше, два года назад. Разве он не испытывал тогда такое же сладостное томление?
Боже правый, неужели она ревнует его к самой себе?
Внезапно Бенедикт слегка отстранился.
– Что случилось? - спросил он. Софи слегка покачала головой:
– Ничего.
Взяв ее за подбородок, Бенедикт запрокинул ей голову.
– Не лги мне, Софи. Что произошло?
– Просто я нервничаю, - пролепетала Софи. - Больше ничего.
Прищурившись, Бенедикт с подозрением взглянул на нее.
– Это правда?
– Чистая правда. - Вырвавшись из его объятий, Софи отступила на несколько шагов и встала к нему спиной, скрестив руки на груди. - Я бы никогда не стала лгать.
Бенедикт смотрел на ее ровную спину.
– Я знаю, - тихо сказал он. - Ты не из тех, кто лжет.
Софи коротко рассмеялась, и Бенедикт, хотя и не видел выражения ее лица, с легкостью его себе представил.
– А откуда вам это известно? - спросила она.
– Это видно по всему твоему поведению. Софи молча стояла.
И вдруг - Бенедикт и сам не мог сказать, как это получилось, - у него вырвалось:
– Кто ты, Софи? Кто ты на самом деле?
По- прежнему не поворачиваясь, Софи едва слышно прошептала:
– Что вы имеете в виду?
– Что-то в тебе не так, - проговорил Бенедикт. - Слишком уж правильно ты говоришь для горничной.
Нервно теребя руками подол платья, Софи бросила:
– А что, это запрещается? В нашей стране не слишком преуспеешь, если у тебя не правильная речь.
– С этим можно поспорить, - ласково возразил Бенедикт. - Ты же не слишком преуспела.
Сжав руки в кулаки, Софи стремительно зашагала прочь.
– Подожди! - крикнул Бенедикт. В три прыжка догнав ее, он схватил ее за руку и с силой повернул к себе лицом. - Не уходи.
– Я не привыкла оставаться в обществе людей, которые меня оскорбляют.
Бенедикт даже вздрогнул: такая острая боль застыла в глазах Софи.
– Я вовсе тебя не оскорбляю, и ты это знаешь, - проговорил он. - Это правда. Ты не создана быть горничной, Софи. Это ясно мне и должно быть ясно тебе.
Софи горько рассмеялась - такого смеха Бенедикту еще никогда не доводилось от нее слышать.
– И что вы предлагаете, мистер Бриджертон? Найти работу гувернантки?
Бенедикт подумал, что это очень неплохая идея, и начал ей об этом говорить, но Софи прервала его.
– И кто меня наймет, как вы думаете?
– Ну…
– Никто! - выпалила Софи. - Никто меня не наймет. У меня нет никаких рекомендаций, и выгляжу я слишком молодой.
– И красивой, - мрачно прибавил Бенедикт.
Он понятия не имел, как нанимают гувернанток, знал лишь, что обычно этим занимается хозяйка дома. А простой здравый смысл подсказывал ему, что ни одна хозяйка дома не захочет иметь среди своих слуг такую молодую и хорошенькую девушку, за которой может приударить ее муж или сын. За примером далеко ходить не надо. Стоит только вспомнить, что пришлось Софи вытерпеть от Филиппа Кавендера.
– Ты можешь быть личной горничной, - предложил он. - По крайней мере тогда тебе не придется выносить ночные горшки.
– Вот как? - пробормотала Софи.
– Или компаньонкой какой-нибудь пожилой дамы.
Софи печально вздохнула, и Бенедикт почувствовал, что сердце у него разрывается.
– Вы очень добры, - проговорила она, - но у меня ничего не вышло. Не стоит за меня беспокоиться. Вы же не несете за меня никакой ответственности.
60 
