145 
Александра не знала, что сказать: едва ли когда‑нибудь в своей жизни она лежала в постели полностью обнаженной, и уж точно не после пылких любовных ласк. Она робко улыбнулась. Лицо Стивена тут же расплылось в ответной улыбке. И к ее удивлению, он тихо сказал:
— Хочешь остаться в постели? Я не возражаю, если ты еще поспишь.
Она медлила с ответом, чувствуя, как мощная волна ликования струится по всему телу.
— Который час?
— Почти девять. — Цепкий взгляд Клервуда медленно скользил по чертам ее лица и округлостям ее фигуры, заставляя томиться в чувственной горячке и краснеть. — Ты так красива, Александра…
Она затрепетала. И на ум тут же пришло, что он, должно быть, на самом деле сказал в момент страсти те восхитительные слова — о том, что тосковал без нее.
— Я — старая дева в возрасте, и ты знаешь это.
Его рот скривился в насмешливой улыбке.
— Неужели? Ты моложе меня, а я не считаю себя старым.
Александра улыбнулась в ответ, чувствуя себя теперь такой странно счастливой…
Улыбка вдруг исчезла с лица Стивена.
— Ты жалеешь о том, что произошло? — спросил он.
Александра явно насторожилась и помрачнела на глазах.
— Сейчас на меня посыплются причиняющие боль, полные ненависти обвинения? — с горечью бросила она.
— Нет.
Александра подтянулась на кровати, усевшись еще выше и все так же скромно удерживая покрывало.
— Тогда какие у меня могут быть сожаления, ваша светлость? — Она хотела назвать герцога по имени, но не осмелилась, хотя в моменты наивысшей страсти несколько раз сделала это. Краска снова залила ее лицо.
— Никаких «ваша светлость». Просто Стивен, — с нежностью сказал он, опускаясь на постель рядом с ее бедром. — И полагаю, мы окончательно утвердили наше соглашение, не так ли?
Она напряженно застыла на месте. Если бы сейчас он предложил ей чек, Александра была бы потрясена — нет, просто шокирована! — тем, что получила плату за те сокровенные, восхитительные мгновения, которые они разделили друг с другом. То, что было между ними, совсем не напоминало продуманное соглашение или скрепленный подписями договор — нисколько. И все же отец отчаянно нуждался в деньгах, да и допустить брак Оливии со сквайром Александра просто не могла.
— Полагаю, я уже не могу сделать шаг назад, — тихо сказала она.
— Хорошо. — Взгляд Стивена задумчиво бродил по ее лицу. — И ты чувствуешь себя лучше… надеюсь?
Он явно собирался затронуть тему Эджмонта, и внутри у Александры все сжалось.
— Разумеется, гораздо лучше.
Лицо герцога на мгновение озарилось улыбкой, которая, впрочем, тут же померкла.
— Я не хочу, чтобы ты о чем‑либо волновалась. — Его взгляд стал цепким, пронзительным. — Я собираюсь позаботиться об Эджмонте.
Александра почувствовала облегчение, но на смену этому чувству тут же пришла тревога.
— Отец — моя проблема, не твоя, — промолвила она.
— В самом деле? — Он все так же пристально изучал ее лицо. — Я хочу помочь, поскольку, когда беру кого‑то под свою защиту, делаю это без условий и ограничений.
Рука Стивена скользнула вдоль ее бедра, он наклонился ниже и пробормотал:
— Ты, безусловно, должна знать об этом.
Страстное желание вспыхнуло в душе Александры — внезапное, мощное, ошеломляющее… Казалось, теперь она не могла ничего взять у герцога, не могла принять его помощь. Если бы Александра это сделала, Стивен никогда не понял бы, что она искренне его любит. Впрочем, несмотря на свои нежные чувства, преданная старшая сестра должна была позаботиться об Оливии.
— Ты по‑прежнему грустишь.
«Похоже, избежать этой темы не получится», — мелькнуло в голове Александры.
— Независимо от того, что сказал или что сделал Эджмонт, он — мой отец.
Стивен коснулся губами ее шеи.
— Я знаю.
Александра хотела спросить, что он собирается предпринять в отношении барона. Но настойчивые губы Стивена порхали по ее напряженной шее, постепенно стирая воспоминания о неприятном разговоре с отцом, состоявшемся днем.
— Я хочу тебя, — с нежностью произнес Клервуд.
Александра вздохнула, снова не в силах противостоять его ласкам.
Карета Клервуда свернула на запущенную, изрытую колеями, грязную дорогу. Затянув покрепче ремень, стоически переживая тряску по ухабам, Стивен смотрел в окно на маленький двухэтажный дом, в котором еще совсем недавно жила Александра. Представшие взору герцога скудные угодья находились в запустении: то, что теперь лишь отдаленно напоминало газоны, утопало в грязи, обветшалый амбар позади дома, казалось, вот‑вот обрушится. Стивен нисколько не сомневался в том, что и внутри жилище окажется бедным, прямо‑таки убогим. Ему довелось повидать немало лачуг и похуже — например, узкие комнатушки без освещения и окон, набитые целыми семьями, которые были так переполнены, что невозможно было пошевельнуться, и так грязны, что он едва мог дышать. И все же тревога Стивена почему‑то неудержимо росла.
145 
