Последние отзывы

  71  

Она и впрямь стала задыхаться и бледнеть, и даже что-то хрипло забулькало у нее внутри, как булькает уставший кипеть на плите чайник. Маруся смотрела на нее во все глаза не узнавая – та ли это милейшая Ксения Львовна, которая всего три месяца назад шаловливо-нежно всплеснула ручками, встречая ее в дверях ласковыми словами: ах, прелесть какая… Вздохнув и поведя ушибленным плечом – которое, надо сказать, болело изрядно, – Маруся шагнула к ней и стала решительно отдирать сухие пальцы, вцепившиеся мертвой хваткой в сыновнюю руку. Она, между прочим, тоже не из слабеньких… Уж силушки природной ей не занимать, если на то пошло! Чтобы вымя коровье тягать, сила в пальцах большая требуется. Это тебе не кнопочками телефонными забавляться… Так… Ты сопротивляешься, а мы тоже поборемся… Зубы сожмем, летящие изо рта вместе с брызгами слюны оскорбления выслушаем, но поборемся…

Извернувшись, она освободила-таки Никитину руку от мертвой материнской хватки, вытолкнула его боком на лестничную площадку и, успев подхватить чемодан, захлопнула дверь перед самым лицом Ксении Львовны. Потом, подхватившись, торопливо побежала вслед за мужем вниз по лестнице. Машину они поймали на выходе со двора – бежевая старенькая «шестерка» остановилась на Марусино призывное голосование, шустрый мужичок подскочил со своего водительского места, услужливо распахнул багажник. И только усевшись рядом с Никитой на заднее продавленное сиденье, она почувствовала, как сотрясает его крупная нервная дрожь. Взяв его большую руку в свои ладошки, она сжала ее сильно, потом осторожно глянула ему в лицо. Было оно бледным, глаза смотрели куда-то вдаль и вперед, не мигая.

– Ну как ты, Никит? Плохо тебе, да? – спросила она осторожно.

– Да нет, ничего. Помолчи, Марусь. Пожалуйста. Вытащи лучше мобильник из моего кармана, звонит кто-то…

Ну кто еще мог звонить ему на мобильник? Конечно же светящееся голубое окошечко выдало один только призывный знак – «мама»… Нажав на кнопку отключения, она пропихнула аппарат обратно в карман его куртки, откинулась в уголочек, стала смотреть на косые тоненькие пунктиры дождя на стекле. Вот тебе, Маруся, и вся благодарность… Помолчи, главное… А она что, она и помолчит… Подумаешь! Хотя и не обижалась она конечно же по большому счету. Так, поворчала немного внутри себя. Погоди, мол, еще и не то сейчас от меня услышишь…

– Ты что, обиделась? – вскоре тронул Никита ее за плечо. – Не обижайся, Марусь. Ты пойми…

– Ой, да ладно! Все я понимаю! И вовсе даже не обиделась, еще чего…

– Нет, я правда тебе благодарен! Очень благодарен, поверь! Сам бы я точно не смог… Вот понимаю, что по-другому нельзя было, а только мать все равно жалко…

– Ну, так это и нормально, что жалко, – не поворачивая от окна головы, грустно произнесла Маруся. – Матерей надо любить и жалеть в любом случае… На то ты и есть ей родной сын, чтобы любить и жалеть! – пожала она плечами, продолжая вглядываться в мокрое от дождя окно. – Я тоже свою маму люблю и жалею. Смотри, как быстро доехали! Сейчас повернем направо и во двор уже въедем…

– А кстати… Как ты узнала, что квартира освободилась? Ты там была, что ли? И ключи уже у тебя…

– Потом расскажу, Никит! Как-нибудь потом, если вообще получится… – грустно усмехнулась она, выходя из машины. – Забирай вещи, пошли в новую жизнь, в самостоятельную…

Квартира встретила их настороженно, будто присматриваясь к новым своим хозяевам. Было слышно, как звонко разбиваются капли воды из крана о железную раковину на кухне, как скрипят дощатые старые половицы под ногами.

– Да… Как давно я здесь не был… Целую вечность… – тихо проговорил Никита, останавливаясь посреди комнаты. – Здесь все как тогда, при бабушке, было… И даже мебель та же…

Вздохнув и оглядевшись грустно, он уже более уверенно прошел на кухню, попытался закрутить кран, но он и не подумал поддаться его хозяйской руке, продолжая звенеть режущей слух капелью.

– Сантехнику менять надо, – произнес он деловито, оборачиваясь через плечо к стоящей в кухонном проеме Марусе. – Завтра же зайду в магазин, присмотрю что-нибудь. И ремонт надо делать… А окно какое пыльное, посмотри! Как же они тут жили, даже окно не удосужились помыть… Ничего, это мы все сделаем, все устроим! Правда, Марусь? – снова обернулся он к ней, радостно улыбаясь. – Господи, даже не верится…

Развернувшись, он так же деловито прошел по коридору в сторону совмещенного, по всей видимости, санузла, и, застыв в проеме, долго рассматривал его содержимое, и покачивал головой сосредоточенно, будто прикидывая что-то в уме. Потом пробормотал себе под нос:

  71