6 
– Идешь сегодня в клуб? – поинтересовалась я.
– А что там? – удивленно спросила Анечка.
– Ты забыла? Я же еще два дня назад тебе говорила, что… Ираклий будет выступать.
– Так вот зачем ты купила обновки! – засмеялась она. – Хочешь произвести впечатление! Кать, сколько раз буду повторять, что не для тебя этот парень!
– Знаю, что я толстая, некрасивая, прыщавая, – хмуро проговорила я и выбросила в урну недоеденный стаканчик с пломбиром.
– Глупости, – спокойно ответила Анечка. – Тебе просто нужно взять себя в руки, сбросить лишний вес, привести в порядок кожу, волосы. Ведь черты лица у тебя очень красивые и правильные, да и фигура пропорциональная. Похудеешь и еще та будешь красотка! Даже эту задаваку Марту за пояс заткнешь.
– Да пошла она! – грубо произнесла я. – Тощая бесцветная моль! Так идешь или как?
– Катенька… – после паузы начала она.
И это непривычно ласковое обращение сразу меня насторожило. Я развернулась всем корпусом к подруге. Она сидела, опустив голову, выражение лица мне очень не понравилось.
– Что случилось? – спросила я.
– Ты знаешь, что мой отец военнослужащий, – начала она, – но я мало распространяюсь о семейных делах, да и тебя это не очень-то интересует, что в принципе правильно. А он у меня уже в отставке, родители лишь ждали, когда я закончу школу. И они решили, что мы перебираемся в Питер. Ведь они оба оттуда. У нас там и квартира имеется. Так что мы уезжаем.
– В смысле?! – испугалась я. – Как это уезжаем? И когда?
– Совсем скоро, – тихо ответила Анечка. – Мы уедем с мамой, а отец пока здесь будет все дела заканчивать и вещи собирать.
– Поэтому ты поступила в колледж именно в Питере! – прошептала я. – Знала заранее, что вы туда переезжаете, а мне ничего не говорила.
– А зачем зря беспокоить? – пожала она плечами. – Ведь ничего изменить нельзя. Ты бы только расстраивалась…
– Вовсе нет! – зло ответила я и вскочила. – Ну и вали в свой Питер! И без тебя обойдусь!
Я видела, что Анечка сильно побледнела, ее губы задрожали. Я схватила пакет с покупками и быстро пошла прочь. Казалось, слезы сдержать нет никакой возможности, но я сцепила зубы и без конца повторяла про себя, что моя единственная подруга оказалась настоящей предательницей. Приступ ярости охватил меня, даже потемнело в глазах. Меня буквально разрывало от эмоций и противоречивых чувств. Я не могла представить, что Анечка вот так просто отказалась от нашей дружбы и спокойно уезжает в другой город. Она была постоянной величиной в моей жизни, и я думала, что мы всегда будем вместе, даже после того, как выйдем замуж. Я представляла наши свадьбы, как поведем детей в бывшую школу. И вот в одночасье все рухнуло. Я была не готова к такому повороту событий и винила во всем только Аню.
«Разве не могла она отказаться уехать с родителями и остаться в нашем городе? – твердила я про себя. – Мы уже взрослые, школу закончили и можем сами решать свою судьбу! Но она предпочла уехать от меня!»
Конечно, я знала, что Аня подала документы в питерский колледж, но из-за своего эгоизма особо не расспрашивала, почему именно туда. Решила про себя, что легче поступить, чем в московский, и была уверена, что после трех лет обучения подруга вернется в наш город, ведь ее родители жили здесь. Но все оказалось совсем не так.
Больше всего меня огорчало то, что Анечка молчала о планах семьи. И как можно было смотреть мне в глаза, общаться со мной, зная, что наша разлука неизбежна? Мне казалось, что это и есть самая настоящая подлость.
Расстроенная, с трудом сдерживая слезы, я дважды обошла вокруг торгового центра, но успокоиться так и не смогла. Постояв несколько минут и упорно говоря себе, что отныне Анечка для меня умерла, я завернула за здание и направилась к своему дому. Но войдя во двор, замерла. У торца за кустами сирени стоял мой отец и довольно громко говорил по мобильному.
– А что ты хочешь, дружище? Деваха она кровь с молоком, тело литое, не то что моя жена-квашня. Тронешь и колышется. – И он громко захохотал. – Что ж, я упускать такой шанс буду? Что?.. Нет-нет, не офисный работник… Она две недели назад уборщицей к нам устроилась… ну я и… ага, в подсобке вчера…
И он снова довольно захохотал. Меня передернуло от отвращения. Я выглянула из-за куста и окинула отца презрительным взглядом с ног до головы. Ему было всего сорок два года, но выглядел он намного старше. Одутловатое лицо землистого цвета, мешки под глазами, лысеющая голова, большой пивной живот – вот вам портрет современного Казановы. Заметив меня, он начал краснеть и мгновенно закончил разговор. Зовут моего отца Иннокентий Федорович, и я с детства терпеть не могла это имя, и когда злилась на него, про себя называла «Кеша».
6 
