88 
— Я очень рада! — взволнованно воскликнула я. — Что это будет за сюжет?
— Замечательный! И вы все очень удивитесь, когда увидите, — загадочно произнесла она.
— Надеюсь, что-нибудь хорошее, — заметила я. — Ты никогда не рисовала ничего отвратительного!
— Просто тебе не показывала, — зло расхохоталась Рената. — Не обращай внимания! — тут же добавила она. — К тому же то, что для тебя отвратительно, для меня, может, прекрасно. И наоборот. Искусство многолико.
— Я вижу прекрасный парк, небо, куст жасмина, сплошь покрытый белыми цветами.
— Да-да… — Рената приблизилась к картине.
Она пристально вглядывалась во что-то, понятное лишь ей. Улыбка слегка приподняла углы ее губ. И впервые за последнее время в ее лице появился мягкий свет. Она, словно забыв о моем присутствии, взяла тюбик с краской, начала смешивать тона. Я почувствовала себя неловко и осторожно вышла из мастерской. На душе стало значительно легче. Теперь я была уверена, что с ней действительно все будет в порядке.
Всю следующую неделю я провела в новой квартире. Благополучно оформив документы, начала заниматься внутренним убранством нашего гнездышка. Грег принимал в этом самое живое участие. Правда, днем он не выходил, зато, как только садилось солнце, он мгновенно возникал рядом со мной. Мы купили мебель, портьеры, ковры, бытовую технику и все остальное через интернет-магазины. Нам все доставили на дом. Без споров не обошлось. Грег хотел обставить квартиру в строгом классическом стиле и наполнить ее дорогими антикварными вещами. Он настаивал на профессиональном дизайнере. Но я видела наш дом иначе — живым, светлым, уютным и лишенным каких-либо стандартных решений. Сразу получилось так, что я обосновалась на втором этаже, а Грег — на первом. У меня все было выполнено в розовато-золотистой гамме, а у Грега — в серо-коричнево-бежевой. Скоро я перестала чувствовать себя чужой в этом доме, быстро обжилась и в 20-х числах августа переехала окончательно. Но из квартиры матери пока не выписывалась и не сообщила ей, что приобрела жилье. Она думала, что я живу у друзей, и периодически предлагала мне вернуться домой. Отец по-прежнему оставался с ней, и, как я поняла, ничего менять не собирался. Я с ним не общалась, хотя он предпринимал некие попытки наладить отношения. Грег жил на два дома, но старался большую часть времени проводить со мной.
Окончательно переехав, я решила устроить что-то типа новоселья и пригласила Ренату. Хотела пригласить и Атанаса, но после смерти донора он исчез из Москвы. Я спрашивала о нем Грега, но тот лишь пожимал плечами и говорил, что понятия не имеет, где сейчас находится Атанас. Рената посмотреть новую квартиру не пришла. Я ждала их вечером. Украсила дом цветами, зажгла свечи. Стол, конечно, накрывать не стала, это было бессмысленно, лишь купила для себя коробку пирожных и фрукты. Около девяти вечера появился Грег. Он принес что-то большое, прямоугольное, завернутое в плотный картон. Но был один.
— А Рената? — огорчилась я.
— Не выходит из мастерской, рисует как одержимая, — пояснил он. — Ей только на пользу. Она просила извиниться и приготовила для нас подарок.
— Это? — спросила я и показала на сверток.
— Тебе понравится, — улыбнулся Грег и начал снимать обертку. — Думаю, мы повесим ее в гостиной на первом этаже. Над диваном.
Будет отлично смотреться! Только нужно заказать подходящую раму.
Грег снял остатки бумаги и потащил картину в гостиную, поставил ее к стене и отошел.
— Вот это да! — восхитилась я.
Впервые Рената нарисовала нас при ярком солнечном свете. Мы были изображены лицом друг к другу, держащимися за руки. Головы были запрокинуты, глаза обращены в голубое безоблачное небо. Мы явно кружились, так как подол моего сиреневого платья развевался, словно от быстрого движения. Под ногами была зеленая трава, покрытая цветами, а над запрокинутыми лицами кружилось множество голубых, лазоревых, розовых и белых мотыльков. Казалось, с неба на нас сыплется целый ворох цветочных лепестков. Наши лица были счастливыми, улыбки — безмятежными. И главное, у Грега на щеках был румянец, а черты лица казались мягче и живее. Глядя на него, трудно было даже предположить, что он вампир. Грег на этой картине казался обычным восемнадцатилетним парнем, влюбленным и счастливым. Я вздохнула и села на диван.
— Это было бы прекрасно, — сказала я. — Так хочется оказаться на таком вот цветущем лугу под летним солнцем и рядом с тобой. И чтобы больше не было никаких неразрешимых проблем!
88 
