29 
— Cara. [10] — Чезаре перегнулся через стол, пристально глядя ей в лицо. — Мне тяжело видеть тебя такой расстроенной. Мы найдем ее, обещаю. Поиски уже идут.
— Правда?
— Ну конечно.
— Так, значит, — с горечью произнесла Милли. — Дура я дура! Я же решила выдать себя за Джилли, только чтобы дать ей время оправиться после того, как вы поступили с ней, а вы, поняв, что я не та, за кого себя выдаю, возобновили розыск.
Милли вскочила на ноги.
— Отвезите меня на виллу. Уже поздно. — Ее глаза горели гневом. — Я побуду с Филоменой, пока она полностью не поправится, если она, конечно, этого захочет, узнав, кто я на самом деле, а потом уеду, ищите другую компаньонку. — Это единственный выход, подумала Милли про себя. Она, глупая, чуть не поддалась этому бабнику, а потом переживала бы, как ее сестра.
— Бабушка не ждет нас сегодня.
Ах ты, подлец! Привез ее сюда, надарил кучу одежды, угостил обедом, к которому она почти не притронулась, напоил шампанским — и все это чтобы уложить ее в постель! Милли вскипела.
Чезаре стоял в дверях, загораживая проход.
— Вы так всегда делаете? — сердито проговорила Милли, останавливаясь перед ним. — Забрасываете свою жертву подарками, обещаете жениться, сулите все блага мира, а потом, когда надоест, просто уходите, и все? Дайте мне пройти.
В сгустившейся темноте Милли все же увидела, как его ноздри гневно дрогнули. Что, получил? Ну конечно, ни одному мужчине, и уж тем более такому, как Чезаре Сарачино, самоуверенному и гордому, не нравится, когда его тычут носом в его грехи.
— Ни о чем таком я не думал и предложения тебе не делал, — пробурчал он и схватил Милли за руки. — И надо кое-что прояснить, а то, как я понимаю, ты решила, что я подлец. Во-первых, твоя сестра, как выяснилось, работала в ночном клубе в этом городе, но не секретаршей, как ты думаешь, а так называемой хозяйкой, это не считая побочного занятия, о котором не пишут в автобиографии. В клубе никто ничего о ней не знает и, судя по всему, никто ею и не интересуется. Ее не слишком-то любили. В Лондоне тоже расспросили работников магазина, где она работала до того, как уехала в Италию. И снова ничего. Ни у кого из ее коллег не было таких отношений с Джилли, чтобы поддерживать с ней связь. После этого поиски вернулись в Италию. Прости, но Джилли нравится мужчинам определенного сорта, а среди женщин популярностью не пользуется.
Милли, пытаясь осмыслить сказанное Чезаре — что, оказывается, ее сестра, такая живая и общительная, не пользовалась любовью своих сослуживиц, — даже не заметила, как он обнял ее за талию и ввел в комнату.
Усадив Милли в кресло, он присел на подлокотник соседнего. Падавший от висевшей над его головой люстры свет добавил блеска его черным волосам, проведя резкие тени на красивом мужественном лице.
Милли отвела глаза. Он потрясающе красив. Она ненавидит его за то, что он говорит об ее сестре, и все равно ее тянет к нему.
— Нет никаких сомнений, что она подделала подпись на чеках, — сказал Чезаре. — Эксперты почерковеды подтвердили мои подозрения. — Стараясь не смотреть на побледневшее лицо Милли, он продолжал: — И еще одно — я никогда не был ее любовником.
При этих словах Милли выпрямилась.
— Да вы же сами в этом признались! Помните, что вы мне сказали, когда я назвала вас «синьор Сарачино», а вы заметили, что я не вела себя так официально, когда лезла к вам в постель?
— Так и было. — Чезаре взял Милли за подбородок, заставляя смотреть на него. Голос его смягчился. — Не стану повторять, что она мне наговорила, когда заявилась без приглашения ко мне в спальню и стала раздеваться. Именно это я и имел в виду, так как тогда еще принимал тебя за твою сестру. Что я сказал ей — могу повторить. Я сказал, чтобы она убиралась с моих глаз, иначе вылетит с работы, пусть даже это расстроит бабушку. Я был взбешен тем, что она осмелилась явиться ко мне. Она меня нисколько не интересовала, да иначе и быть не могло. Вскоре после того случая, сообразив, как мне кажется, что ей ничего не светит, она исчезла. А через несколько дней, оформляя бабушкины счета, я обнаружил пропажу крупной суммы. Остальное ты знаешь.
Милли прикрыла глаза, стараясь удержать слезы, но напрасно. Она верила Чезаре. Да и зачем ему лгать?
Если посмотреть на сестру трезвым взглядом, то нельзя не признать, что именно она лишила маму ее родного дома и отложенных на черный день средств, все потратила и залезла в долги. А ее пустые обещания все вернуть, то, как редко она о них с мамой вспоминала, как будто они были ей совершенно безразличны, как будто то, что они живут в убогой квартире и еле сводят концы с концами из-за огромных долгов, не имеет к ней никакого отношения…
29 
