Особенно,... 
103 
— Она здесь! — закричал он.
— Что? — отозвался Петр из коридора.
— Она никуда не бежала, она здесь, спит!
— Уже не сплю, — проворчала Мадленка, поворачиваясь на другой бок. — Езус, Мария, и зачем так орать?
— Тащи ее сюда! — скомандовал Петр.
Август схватил красное платье Мадленки и швырнул его на кровать.
— Встань и оденься!
— Хам, — сухо сказала Мадленка. — Без стука врываться в покои знатной дамы…
— Или я приволоку тебя в одной рубашке!
— К чему такая спешка? — презрительно спросила Мадленка. — Отвороти рожу, собака бесстыжая, нечего на девушку пялиться.
— Ничего нового я там не увижу, — буркнул Август, но все же отвернулся.
Мадленка сбросила ночную рубашку и быстро натянула платье.
— Да в чем дело-то? — зевая, спросила она.
— В замке поймали лазутчика, — объяснил Август. — Одет как прокаженный, но, слава богу, мои молодцы бдительные его не выпустили. У, хитрая бестия! — Мадленка замерла. Хорошо, что Август, по-прежнему находившийся к ней спиной, не видел выражения ее лица. — Ужо я его вздерну, но сначала узнаю, зачем он приходил. Может, к тебе, а? — подозрительно закончил он, поворачиваясь к ней. Мадленка, вполне совладавшая с собой, преспокойно надевала вышитые туфельки. — Стражей твоих в каморке нашли оглушенных. — Мадленка зевнула, всем своим видом выражая полное безразличие. — Да ты на меня смотри! — закричал Август, подошел к ней и резко дернул ее лицо за подбородок вверх. — Кто он, отвечай, не то хуже будет!
Глядеть на Августа было страшно: глаза налились кровью, лицо дергалось. Именно в это мгновение Мадленка и приняла судьбоносное решение: «Нет, не выйду я за тебя замуж. Уж лучше монастырь и вечное заключение». Но, вместо того чтобы успокоить разъяренного шляхтича, Мадленка нарочно еще обострила ситуацию.
— «А кто, а кто мой молодец, да про того ведает, бог в небесах да моего сыночка отец», — ехидно пропела она.
Август, не владея собой, занес руку.
— Давай, бей, — безразлично сказала Мадленка. — Ни на что ты не способен, только баб колотить!
Если бы он дотронулся до нее, она бы не колеблясь саданула его ножом; но Август, к великому счастью для себя, опустил руку.
— Тоже мне, выдумал, дурень, — продолжала Мадленка мстительно, с невероятной медлительностью надевая вторую туфельку. — Прокаженный какой-то, тьфу, прости господи! Да ежели бы у меня был кто, я давно бы бежала с ним и ни ты, ни дядя твой, ни суд ваш никчемный мне не помеха. Стражей, видишь ли, оглушенных нашли! Почем я знаю, может, их вино оглушило, а тебе они сказались, чтобы бесстыдство свое оправдать. Может, — продолжала Мадленка, поднимаясь, — им заплатили те, кто меня убить хочет, чтобы я без охраны осталась, вот они и прикинулись оглушенными. Дверь-то не запирается, заходи, кто захочет. Мало ли кто мог ко мне заглянуть без спросу!
Ты видела кого-нибудь? — встревоженно спросил Август, пораженный этой новой мыслью.
— Нет, — сказала Мадленка, глядя на него ясными честными глазами. — Вот шаги были какие-то в коридоре, как раз до твоего появления. Поэтому я и глаз не могла сомкнуть.
— Лжешь, — с бешенством выпалил Август и, схватив Мадленку за руку, поволок за собой.
В коридоре он отдал приказание Петру прочесать весь замок — вдруг еще кто отыщется, — а сам, не отпуская свою добычу, двинулся вперед. Мадленка сначала пыталась вырваться, но потом покорилась судьбе. Она почти бежала за стремительно идущим Августом и все же не поспевала за ним. На лестнице она оступилась и едва не упала, но Август, не глядя, рванул ее за руку, и тут уже Мадленка решила, что она не только не станет его женой, а и с удовольствием пойдет посмотреть, как его казнят, буде такая возможность ей когда-либо представится. Она не успела даже убрать волосы, и они рассыпались по плечам огненной волной. Август вошел в небольшую комнату, мрачную и холодную во всякое время года; Мадленке ничего не оставалось, как последовать за ним. При ее появлении раздались возгласы удивления, но Мадленка только откинула с лица рыжие пряди и с вызовом улыбнулась присутствующим. Кроме нее и Августа, здесь были князь Доминик, двое солдат из ночной стражи и человек, который едва ли полчаса тому назад поклялся Мадленке, что отныне он не знает ее и знать не желает. Боэмунд фон Мейссен скрючился в углу, так что она даже не сразу его узнала. Она поняла, что его, наверное, били, и от этой мысли у нее потемнело в глазах.
103 
