39 
— Ворота открыты! Они идут!
Можно назвать это случайностью или удачей, должно быть, это Юпитер снова свел нас, столкнул друг с другом.
Я поспешила к моему спасителю, его утомленная лошадь не обратила на меня внимания.
— Господин Сильвестро! — воскликнула я восторженно. — Господин Сильвестро!
Он не слышал. Я дотянулась до его сапога. Он вздрогнул и хотел было гаркнуть на постреленка, который его потревожил, но потом вгляделся в мое лицо.
— Герцогиня, — изумленно отозвался он. — Не может быть!
Сильвестро протянул ко мне руки, я ухватилась за них, и он поднял меня на седло.
Я обернулась и посмотрела на него.
— Вы помните наше пари?
Он покачал головой.
— Ну как же так, — сказала я. — Вы ставили на свою жизнь.
Глаза Сильвестро выражали непонимание, и я прибавила:
— Вы уверяли, что через два месяца наши судьбы поменяются местами. Однако с той поры прошло всего три недели.
Он невесело улыбнулся.
— Теперь припоминаю, — ответил он. — Поскольку прошло всего три недели, а не восемь, я проиграл.
— Наоборот, — возразила я. — Прошу вас, отвезите меня в монастырь ле Мюрате.
ЧАСТЬ IV
РИМ
СЕНТЯБРЬ 1530 ГОДА — ОКТЯБРЬ 1533 ГОДА
ГЛАВА 12
Господин Сильвестро совершил со мной удачную сделку. Его товарищи встретили смерть на плахах и виселицах. Ему предстояло присоединиться к ним, но я написала письмо Папе, и казнь заменили на ссылку.
Дверь монастыря ле Мюрате открылась, я бросилась к ожидавшей меня сестре Николетте. Мы крепко обнялись, я смеялась, а у нее из-под очков ручьями текли слезы. Через два дня явились римские легаты с подарками: сыром, пирогами, поросятами, голубями и самым лучшим вином, которое я когда-либо пробовала. В то время, как все остальные горожане оплакивали поражение, обитатели монастыря ле Мюрате пировали в честь моего возвращения.
К счастью, вошедшая в город армия не была диким злобным войском, разрушившим Рим. Захват Флоренции получился спокойным. Командующий имперским войском поприветствовал меня от имени Папы и императора Карла, поцеловал мне руку и назвал герцогиней.
На четвертое утро после поражения республики экипаж доставил меня на семейную виллу Строцци. Меня уже ждали двое мужчин, один из них, седовласый, с провалившимися щеками — Филиппо Строцци. Когда я переступила порог зала, он прижал меня к себе крепче, чем когда-либо. У него имелась причина для радости: Флоренцию и Рим предстояло отстраивать, а Филиппо, родственник Папы по жене, был банкиром с деньгами, которые готов был инвестировать, что сулило ему невероятное богатство.
Другой человек, молодой, невысокий, с широкой грудью, так и сиял. Я не узнала его, пока он не заговорил. Голос его дрожал от восторга.
— Кэт! Кэт! Я и не надеялся снова тебя увидеть.
Я онемела. Затем заключила Пьеро в объятия и не хотела отпускать. Когда мы уселись, он придвинул свой стул к моему и взял меня за руку.
Ликование от победы империи смешивалось с грустью, ведь мне предстояло распрощаться с ле Мюрате, но я успокаивала себя мыслью, что скоро вернусь домой, во дворец Медичи, с дядей Филиппо и Пьеро.
— Duchessina, — обратился ко мне Филиппо, — его святейшество прислал тебе дары.
Дядя принес подарки: ярко-голубое платье из парчи и жемчужное ожерелье, с которого свисала бриллиантовая подвеска размером с горошину.
— Надену это, когда мы вместе будем обедать во дворце Медичи, — заявила я, с восхищением глядя на одежду.
— Папа Климент хочет, чтобы ты была в этом наряде, когда встретишься с ним в Риме. — Филиппо откашлялся. — Его святейшество считает, что наследники должны оставаться в Риме, пока не смогут править.
Я, конечно, расплакалась: мне снова придется разлучиться с Пьеро.
Вернувшись в ле Мюрате, я очень горевала. Писала страстные письма Клименту, просила, чтобы он позволил мне жить во Флоренции. Ничего не вышло. В конце месяца я попрощалась с сестрой Николеттой, матерью Джустиной и обожаемым Пьеро.
И снова осиротела.
Рим стоит на семи холмах. Несколько часов езды по зеленым окрестностям, и из окна кареты — в ней, кроме меня, сидели дядя Филиппо и Жиневра — я увидела холм Квиринал. Филиппо указал на приближавшуюся стену, ничем не примечательную, кирпич кое-где вывалился, и через щели проросла трава.
39 
