90 
– Ты?! – удивилась она. – А где твой взрослый наставник?
– Какой наставник? – Майкл старательно расширил глаза, изобразив удивление.
– Который зовётся Мариной, который якобы подтягивает тебя по математике, для которого ты выполняешь какие-то поручения и которому ты звонишь на мой мобильный телефон, сообщая о каких-то «срочных» делах! Где?! Я всё знаю, Майкл! Учти, тебе уже пятнадцать, и уголовная ответственность уже наступила!
– За что?! – от возмущения Майкл вскочил со скамейки. – За что, тётя Катя? – Ни разу в жизни он не называл её «тётей». Майкл добавил плаксивости к голосу и продолжил:
– Маринка со мной таблицу умножения учит! Я её с третьего класса никак запомнить не могу, а у неё… эта, как её… «методика»! А позвонил я только затем, что бабка меня утром в квартире случайно закрыла, а сама до вечера умотала. А у Маринки ключ имеется, как у… гувернантки! Вот я и попросил её побыстрей приехать, открыть и ключ мне отдать. Кому охота летом в квартире париться? И потом, вдруг пожар, а я закрыт?
Майкл так отчаянно возмущался, что Катерина засомневалась в своей правоте.
– «Методика», говоришь? Сколько будет трижды восемь?
– Восемьдесят три, – не моргнув, отрапортовал Майкл.
– Два тебе с минусом, – отрезала Катя. Она и сама не помнила, сколько будет трижды восемь, но точно знала, что не восемьдесят три. – Знаешь, чем отличается человек от обезьяны? Умением складно врать! Твоя история глупая. Когда мы с Мат… Мариной приехали, она не кинулась открывать твою дверь. Марина срочно сгреблась, взяла мою машину и уехала!
– Кать, а что ты там ищешь? – Майкл не умел врать, зато знал, как увести разговор в другое русло.
Ключа нигде не было. Катерина встала, отряхнула от земли руки и пошла в подъезд.
– И не смей больше клянчить у меня деньги! – не оборачиваясь, крикнула она.
– А я не клянчу, я взимаю, – огрызнулся Майкл.
– Эй, Кать, ты чего как угорелая в тапках носишься? – заорала в подъезде Верка и грудью преградила ей дорогу. – К тебе гость, кажись!
– Какой ещё гость?
Меньше всего Катерине хотелось беседовать сейчас с Веркой и принимать гостей.
– Да мужик какой-то! Сказал, что наверх ему. Я допросить не успела, он быстро в лифт скакнул.
– А что, лифт работает? – удивилась Катя.
– А чего ему не работать? У нас приличный дом и я тут не просто так сижу.
– Да уж, не просто так, – хмыкнула Катя.
Лифт и правда без проблем доставил её на этаж.
Но на площадке никого не было. А так как квартира была на площадке одна, то Катерина решила, что Верка насчёт гостя ошиблась.
Она толкнула незапертую дверь и шагнула в тёмный коридор.
Тёмный коридор показался недружелюбным и незнакомо пахнущим.
Катерина закрыла дверь на замок и нащупала выключатель. Точечные светильники вспыхнули под потолком, освещая знакомое, обжитое пространство. Катерина увидела себя в зеркале растрёпанную, заполошную, со сползшей с плеча лямкой сарафана и показала отражению язык. Отражение ответило тем же, только вместо весёлой рожицы отдарилось злобной гримасой. Она вздохнула, пригладила волосы, поправила сарафанную лямку и пошла на второй этаж, в гостиную.
Короткий кожаный диванчик ещё хранил следы её тела. Катерина плюхнулась на него и первый раз в жизни пожалела, что у неё нет телевизора.
Ну, прихоть такая с ней приключилась, когда она обставляла квартиру! Побоялась, что включит как-нибудь одиноким вечером голубой экран, а там – её разлюбимый Сытов. «Всё равно разобью», – подумала тогда Катя и купила себе самый навороченный музыкальный центр. А потом ещё один. Один она поставила в спальню, другой в гостиную, и была весьма довольна организацией своего досуга.
Она взяла пульт и включила своего музыкального дружка, который помогал ей и в радостях и в горестях. Музыка обрушилась со всех сторон, как Ниагарский водопад – мощно и отрезвляюще.
Всё-таки нужно позвонить в милицию. Или не нужно? Телефон заперт в спальне, но ведь есть же ещё и мобильный.
Она откинулась на мягкую спинку, стала закидывать руки за голову и одновременно с этим поняла – сзади кто-то есть.
Этот кто-то незнакомо пахнет, нечисто, прерывисто дышит, и ничего хорошего ждать от него нельзя. Она успела проклясть себя за то, что пошла на поводу у моды и поставила диван не к стенке, а посреди комнаты. Катерина почувствовала, как остановилось дыхание, перестало биться сердце, а голова стремительно дёрнулась в повороте назад, но её, эту бедную голову что-то остановило. Перед глазами стремительно пролетела петля, царапнула нос, и затянулась на шее удавкой. Дышать стало трудно, потом невозможно, а мерзкий хрип показал чужим, потому что она – Катерина Ивановна, хрипеть так не могла.
90 
