Особенно,... 
130 
– У нас денег нет, – напомнил я основную проблему.
– Так ему денег и не надо! Он нас за надувную женщину довезёт!
Я заглянул в салон. За рулём и правда сидел желтолицый монгол, он широко и заискивающе улыбался, распространяя запах застарелого перегара. Плохо сфокусированный взгляд подтверждал мои подозрения.
– Он же пьян! – возмутился я.
– Глеб Сергеевич, трезвых монголов тут не бывает, – объяснил Адабас. – Может, где-нибудь в Улан-Баторе они есть, но только не здесь. Поверьте мне, это очень хороший монгол, и потом… он гораздо трезвее нас! Поехали, это последний шанс выбраться отсюда с раненым Германом, собакой и обезьяной. Я вам как местный житель говорю.
Пожалуй, шаман был прав. Я свистнул нашей честной компании и помахал ей рукой.
Идея прокатиться до Барнаула на разваливающемся УАЗе, с пьяным монголом за рулём, привела Сазона в восторг.
– Записывай, Элка! – заорал он.
– Нам в салоне всем места не хватит, – с кислой миной сказала Беда.
– А прицеп на что? – указал назад Адабас.
– Только, чур, я не в прицепе, – мрачно поставила ультиматум Беда.
– Я в прицепе! – захохотал Дэн.
– И я! – отозвался Герман Львович. – Во всяком случае, там гораздо больше шансов остаться в живых, – засмеялся он.
– А мне хоть на свинье, лишь бы домой, – пробормотал Троцкий, залезая в тележку.
Мальцев с сожалением протянул Адабасу резиновую женщину.
– Да надуйте вы уже наконец эту бабу! – взмолился я. – Сил нет на это смотреть! У неё же всё висит! Всё!!
– Вот не знала, что ты такой эстет, – с интересом посмотрела на меня Элка.
– Так она же это… валюта, – смутился я. – А имеет совсем нетоварный вид.
Мы с трудом разместились в УАЗике и прицепе. У меня было много скепсиса по поводу такого способа передвижения по Алтаю, но деваться было некуда. УАЗ вздрогнул, чихнул, плюнул чёрным дымом и помчался навстречу моей мечте о чистых носках и спокойной жизни.
Прочь от границы.
Прочь от степи, шустрых сусликов и проблем с электричеством.
Я вдруг понял, что от счастья хочу кричать.
– Вот, новый поворот! – запел Адабас. – Что он нам несёт…
Оказывается, он отлично знал тексты «Машины времени». И не было смысла уточнять – откуда.
Ведь шаманы – не тёмные папуасы.
Беда
Почему-то никто ни разу меня не спросил, что я люблю писать больше всего.
Я бы ответила – эпилоги.
И не потому, что в них наконец-то можно расставить точки, а потому, что у меня, как у автора есть полное право поставить в конце многоточие…
– Я не евнух, – говорит мне Бизя каждую ночь. – И господи, как я рад, что для того, чтобы любить тебя, Элка, мне не нужно строить шалаш!
– И я рада, – говорю я.
– Врёшь! Тебе нравилось, когда я носился с сучьями и ветками на плечах!
– Чуть-чуть. Это было так эротично!
– Вот-вот, а ещё признайся, тебе нравился Дэн!
– Нет, нисколечки.
– Врёшь! – Бизя нависал надо мной, и глаза его наливались тоской и бешенством. – Тебе нравился этот Златкович, у тебя черти в глазах плясали, когда ты смотрела на него, я видел!
– В нём была тайна, я сразу это почувствовала, а тайна…
– Это так эротично! – писклявым голосом передразнивал меня Глеб. – Слава богу, что всё это закончилось!
– Слава богу, – соглашалась я и в сотый раз вспоминала о том, как мы возвращались в Сибирск.
Монгол, несмотря на явное присутствие алкоголя в крови, оказался классным водителем – опытным, осторожным, а главное, неразговорчивым. Впрочем, последнее наверняка было связано с плохим знанием русского языка.
В Онгудае мы попрощались с шаманом. Адабас, всплакнув на прощанье и обменявшись с нами адресами, пообещал камлать и камлать за наше здоровье, удачу и благополучие. Не знаю, как Бизе, а мне было приятно думать, что где-то далеко, на Алтае, самый настоящий шаман будет обращаться к местным духам с просьбами, чтобы у меня, Элки Тягнибеды, всё было хорошо.
Сазон подарил Адабасу простреленную фляжку, в которой раньше хранил коньяк.
– На память о наших боевых буднях! – крикнул он очень громко, потому что в его слуховом аппарате сели батарейки, и он стал слышать как раньше, то есть – никак.
– Спасибо, – прижав к груди пробитый пулей трофей, поклонился ему Адабас.
– Не болей! – не расслышав, заорал дед. – Заскучаешь в своей дыре, приезжай ко мне на юга, я тебя на работу устрою. Будешь моим личным джинном в бутылке!
В Барнауле дед наконец-то добрался до банкомата и снял наличные деньги. Нам хватило на все прелести жизни. Мы посидели в ресторане, отоспались в гостинице, купили авиабилеты Сазону и Мальцеву, а нам – билеты на междугородний автобус.
130 
