175 
Миссис Стейнс опустила кота на пол. Перебирая мохнатыми лапами и переливаясь ухоженной шерстью, перс подобрался к одному из стульев, без усилия вспрыгнул на сиденье и согнал сидевшего там собрата. Тому пришлось залезть на второй стул, потеснив третьего кота.
Прекрасные животные, — заметил Линли. — Вы разводите их, миссис Стейнс?
Она не соизволила ответить. В чем-то она была очень похожа на своих котов: такая же внимательная, сдержанная и ощутимо враждебная. Молча она прошла к столу, вокруг которого не было ни единого предмета мебели, если не считать отпечатков четырех ножек дивана. На столе тоже ничего не было, только черепаховая шкатулка. Наманикюренным пальцем миссис Стейнс откинула крышку и извлекла из шкатулки сигарету, в кармане Узких брюк нащупала зажигалку. Она поднесла пламя к кончику сигареты, затянулась и спросила:
— Что он сделал?
Интонация вопроса была незаконченной, будто женщина очень хотела добавить «на этот раз».
Линли не заметил в комнате ни одной газеты, но их отсутствие вовсе не гарантировало, что Стейнсы не знают о смерти Юджинии Дэвис. Он ответил уклончиво:
— У нас в Лондоне возникло несколько вопросов, которые я хотел бы уточнить у вашего мужа, миссис Стейнс. Он дома или еще на работе?
— На работе? — Она коротко, с придыханием рассмеялась, но тут же вновь приняла невозмутимый вид. — Вы говорите, в Лондоне? Да будет вам известно, инспектор, Йен не любит города. Даже в Брайтоне ему слишком тесно.
— Дорожные пробки? — спросил Линли.
— Люди. Мизантропия — это одно из его наименее привлекательных качеств, хотя он по большей части ухитряется его скрывать. — Отточенным движением, как это делают старые кинозвезды, миссис Стейнс поднесла ко рту сигарету, картинно откинула голову, так что ее волосы — густые, безупречно уложенные, с искорками седины — волной упали с ее плеч. Она подошла к окну, перед которым Линли разглядел очередную серию следов от мебели, по каким-то причинам удаленной из комнаты. — Его не было дома, когда она погибла, — неожиданно проговорила она. — Он как раз ездил повидаться с ней. И они поругались, как вам, должно быть, уже стало известно, иначе вам незачем было бы сюда приезжать. Но он не убивал ее.
— Значит, вы слышали о том, что случилось с Юджинией Дэвис.
— «Дейли мейл», — сказала она. — Мы прочитали сегодня утром.
— Мы знаем, что незадолго до своей смерти миссис Дэвис спорила с неким мужчиной. Этот мужчина водит «ауди» с брайтонскими номерами. Мог ли этот мужчина быть вашим мужем?
— Да, — ответила она. — Это был Йен, разъяренный тем, что еще один его план рассыпался в пыль.
— План?
— Йен всегда строит планы. А когда у него нет плана, то есть надежда. Планы и надежды, надежды и планы. И все они по большей части оканчиваются ничем.
— Достаточно, Лидия.
Эта фраза, произнесенная резким мужским голосом, прозвучала от двери. Линли обернулся и увидел, что в комнату вошел худощавый мужчина с нездоровой желтоватой кожей заядлого курильщика. Он повторил недавние действия своей жены: пересек комнату и достал из черепаховой шкатулки сигарету. Коротко дернув головой, он, очевидно, сумел донести до жены свое пожелание, поскольку она опять достала из кармана зажигалку и передала ему. Стейнс прикурил и спросил у Линли:
— Чем могу быть полезен?
— Он пришел из-за твоей сестры, — сказала Лидия Стейнс. — Я ведь говорила тебе, Йен, что полиция обязательно свяжется с тобой.
— Оставь нас. — Вздернутым подбородком он указал на два стула и добавил: — И забери с собой этих тварей, пока из них не сшили шубу.
Лидия Стейнс бросила все еще тлевшую сигарету в камин и подхватила под мышки двух персов, промурлыкав третьему:
— Пойдем, Цезарь. — Мужчинам она кивнула со словами: — Ну, желаю вам хорошо провести время, — и вместе с котами прошествовала из комнаты.
Пока она не вышла, Стейнс не отрывал взгляда от ее тела; В его глазах вспыхнуло нечто похожее на животный голод, вокруг рта пролегли складки ненависти — ненависти мужчины к женщине, которая имеет над ним слишком большую власть. Только когда в глубине дома щелкнуло и заиграло радио, Йен Стейнс вспомнил о присутствии Линли.
— Да, я видел Юджинию, — сказал он, не дожидаясь вопросов. — Дважды. Оба раза в Хенли. Мы поругались. Сначала она дала мне слово, пообещала, что поговорит с Гидеоном — это ее сын, но вы, должно быть, все это уже знаете, — и я рассчитывал на это. А потом вдруг сказала, что передумала, сказала, что обстоятельства изменились и теперь она не может попросить у него… Вот и все. Я уехал оттуда в слепой ярости. Но как я понимаю, меня кто-то видел? Видел меня и мою машину?
175 
