92 
Повернув голову, он увидел Паркер… в одном из ее сексуальных деловых костюмчиков, с сумкой размером с «Бьюик» на плече… с волосами, затянутыми в «конский хвост» и оставляющими открытым лицо, от которого он, как всегда, не мог оторвать глаз.
— Дверь была не заперта.
— Да. — Мэл вытащил из заднего кармана тряпку и стал оттирать руки. «Паркер не должно быть здесь, — мелькнула мысль. — Здесь воняет маслом и потом. Я воняю маслом и потом». — Мне казалось, у вас прием.
— Был и закончился. — Паркер смерила его холодным взглядом. — Но мы с тобой не закончили. Ты не мог бы убавить звук?
— Мне еще надо поставить диски и шины на эту машину.
— Пожалуйста. Я подожду.
И подождет, кто бы сомневался. Она прекрасно умеет ждать.
Поэтому «Фу Файтерс» придется поскучать без него. Мэл отложил инструменты, выключил айпод, открыл сумку-холодильник с пивом и водой, стоявшую на скамье рядом, вынул одну из двух припасенных бутылок пива.
— Пиво будешь?
— Нет.
Мэл откупорил бутылку, сделал длинный глоток, не сводя с нее глаз.
— Тебя что-то тревожит, Классные Ножки?
— По правде говоря, довольно много. Я узнала о катастрофе, о тех трех девочках. Почему ты мне вчера ничего не сказал?
— Не хотел. — Перед его мысленным взором снова замелькали скользкое от дождя шоссе, разбитое стекло, кровь, почерневший металл. — И сейчас не хочу.
— Но тебя это гложет изнутри.
— Меня это не гложет.
— Я думаю, я даже уверена, что это первая ложь, которую ты мне сказал.
Паркер не ошиблась, и ее правота разозлила его больше, чем можно было ожидать.
— Паркер, я знаю, что происходит в моих кишках, и болтовня ни черта не изменит. Те девочки не оживут, а пара из второго автомобиля не избавится от дикой боли. Жизнь продолжается, пока не оборвется.
Его пылкая тирада, казалось, ни на йоту не поколебала спокойствия Паркер.
— Если бы я верила, что ты бесчувственный фаталист, я бы тебя пожалела. Только я не верю. Вчера ты приехал ко мне, потому что переживал, но не смог или не захотел рассказать, почему? Может, тебе помогла злость на меня, может, ты сумел гневом вытеснить душевную боль, но ни я, ни ты этого не заслуживаем.
«Придется завести еще одну колонку под заголовком Она права». Счет 2:0 в пользу Браун в матче Каванаф — Браун только разозлил его.
— Я не должен был приезжать вчера в таком дрянном настроении. Хочешь, чтобы я извинился? Прости, мне жаль.
— Малком, неужели ты меня так плохо знаешь?
— Господи, — пробормотал он и снова присосался к бутылке, хотя на самом деле ему было не до пива.
— И я не потерплю этого мужского превосходства.
— Я мужчина, — огрызнулся Мэл, довольный, что удалось поколебать ее невозмутимость, и полный решимости развить свой успех. — Поэтому у меня мужское отношение.
— Тогда заруби себе на носу: если я с тобой, то я с тобой, и когда ты прыгаешь от радости, и когда у тебя дрянное настроение.
— Да неужели? — Он чуть не задохнулся от подскочившего к горлу комка. — Что-то вчера я этого не заметил.
— Ты не дал мне…
— Какую часть фразы «я не хочу об этом говорить» ты не желаешь понять? И каким образом мы вдруг заговорили о тебе и обо мне? Три ребенка мертвы, и если им повезло, они умерли быстро. Но, поверь мне на слово, недостаточно быстро. Пять, десять секунд полного осознания, что все кончено и ничего никогда больше не будет. Невозможность отмотать назад и сказать: «Подождите, в этот раз я сделаю по-другому» — слишком большая плата за глупость для девчонки, получившей права год назад, и двух ее подруг.
Когда брошенная им бутылка ударилась о стену и рассыпалась дождем из стеклянных осколков и пивных брызг, Паркер даже не вздрогнула, но то ли хохотнула, то ли сочувственно хмыкнула.
— Когда ты вчера ушел, я чуть не сделала то же самое, а потом подумала, какого черта, мне же и убирать. Тебе легче?
— Господи, ну ты и штучка. Не на всякий вопрос найдется ясный практичный ответ. Не все и не всегда можно исправить. Если бы было можно, три девчонки не умерли бы из-за того, что ехали слишком быстро и набирали эсэмэски своим друзьям.
Жестокая расплата за детскую глупость. У Паркер заныло сердце.
— Так вот что случилось? Откуда ты знаешь?
— Я знаю людей. — Мэл запустил пятерню в волосы, словно пытаясь затолкать поглубже слепившую его ярость. — Послушай, полиция держит это в секрете, пока не закончит расследование.
92 
