5

– Полые кружочки обозначают половинные ноты, а не четверти. Сколько можно повторять!

Громкий голос Корделии заполнял всю карету лорда Веверли. Лорд Веверли удивленно вскинул брови, а Пруденс так и продолжала храпеть.

Корделия понимала, что говорит грубо, но отец просто разбудил в ней демона! Она была готова к его непрерывным жалобам – ведь Белхам они покинули на рассвете, и с тех пор он не выпил ни капли.

Но злилась она не только на его дурное расположение духа. Силы небесные, никогда еще не встречала такой плохой памяти! И ни с одним учеником не знала таких забот. Она взглянула на отца, сидевшего рядом с лордом Веверли, и снова ткнула пальцем в ноты.

– Ты же можешь запоминать Писание страницами, а четырех нот выучить не в силах?

– Да если бы четыре! – возмутился викарий и со стоном откинулся на мягкую спинку сиденья. – Половинки, четвертинки, паузы, ключи – да как вам, музыкантам удается все это связать в одну мелодию? Легче греческий выучить, чем эту белиберду, а над греческим мне пришлось изрядно попотеть!

Корделия в отчаянии повернулась к лорду Веверли и увидела, что тот беззвучно смеется. Да как он может над ней смеяться! Это ведь он все придумал!

Карету подбросило на ухабе, так что все едва удержались на местах. Корделия ухватилась за бархатную занавеску, ноты выпали у нее из рук и оказались на коленях лорда Веверли. Он подхватил листы, не дав им упасть.

Дальше карета двигалась относительно гладко, если можно назвать гладкой езду по плохой дороге, полной рытвин и ухабов, а лорд Веверли заглянул в ноты.

– Возможно, вам стоит подобрать упражнения, более подходящие для… начинающего, – заметил он.

Корделия закатила глаза.

– Да эту пьесу я со своими учениками на первом уроке разбираю, ваша светлость! Это простенький псалом, одна мелодия и больше ничего.

– Это какие-то птичьи следы! – возмутился ее отец. – Да и разбирать их, когда едешь по такой дурной дороге, трудно. У меня просто кишки переворачиваются. – Он просительно взглянул на Корделию, давая понять, что «болезнь» его опять прихватила. – Учение давалось бы мне гораздо легче, если бы я мог принять микстуру.

Корделия со стоном покачала головой и взглянула на герцога, словно говоря: «Я же вас предупреждала».

Его светлость перестал улыбаться.

– Мне так жаль, что мы не захватили вашу «микстуру», преподобный Шалстоун. Как я уже говорил, я не знал, что в вашем чемодане, иначе не оставил бы его на крыльце.

Он говорил так убедительно, что Корделия с трудом удерживалась от смеха. Вчера еще она убеждала его, что отец просто откажется от поездки, если его будут заставлять воздерживаться от спиртного. Единственным выходом было не давать викарию вина ни под какими предлогами.

Для этого они с герцогом придумали историю про то, что лорд Веверли крепких напитков терпеть не может, что он и продемонстрировал за воскресным обедом. На время путешествия его светлость взял на себя роль приверженца умеренности, решившего воздерживаться от спиртного и ограждающего от него своих спутников. Пруденс, которой Корделия об этом рассказала, долго ворчала, потому что хоть и не одобряла пагубного пристрастия викария, сама за ужином любила выпить стаканчик вина, но пообещала свое содействие.

Викарий выглядел еще более расстроенным, чем прежде.

– Так можно остановиться и купить.

– Я же говорил вам, мы должны спешить, – прервал его герцог, уже не стараясь скрыть раздражения. – Кроме того, спиртное вредно для здоровья, и я бы просил, чтобы в моем присутствии вы воздерживались от него.

Корделия бросила на отца предупреждающий взгляд, а лорд Веверли изо всех сил старался не взорваться. Неужели отец настолько погряз в пучине порока, что даже не намерен считаться с желаниями герцога?

Викарий заметил, с каким ужасом она смотрит на него, и с вызовом вздернул подбородок.

  23