Последние отзывы

  21  

Корделия искоса взглянула на отца и тряхнула головой, как делала всегда, когда бывала чем-то рассержена. Боже правый, да что он такого сказал? Неужто она не видит, что он прав?

– Папа, дисциплина помогает многим, но не всем. – Уж не сарказм ли послышался ему в сдержанном голосе дочери? – И тебе это известно не хуже других.

А это что значит?

– Ты, детка, со мной в таком тоне не говори.

– Прошу вас, сэр, – вмешался герцог, не сводя глаз с Корделии. – Я не хотел бы быть причиной ваших размолвок с дочерью, но мне действительно необходима ваша помощь. Я знаю, что прошу многого, но постараюсь вознаградить ваши усилия.

Освальд презрительно хмыкнул.

– Так всегда, да, ваша светлость? Покажите священнику монетку, и он сделает все, что пожелаете, да?

Корделия встала. Лицо ее пылало.

– Папа, не пристало тебе быть грубым.

Не пристало быть грубым? Но Освальд никак не мог побороть желание указать этому выскочке-герцогу его место. Отчего же?

Да оттого, что герцог видел его пьяным. Оттого, что герцог утром был свидетелем того, как викарий оконфузился во время проповеди. Оттого, что герцог глаз не сводил с его дочери. И, главное, оттого, что, как грешник жаждет отпущения грехов, Освальд жаждал хоть одного глотка вина.

Он тряхнул головой. Нет, не нужно ему вина. Не нужно! Он спокойно может без него обходиться.

– Я решила, что ты согласишься помочь человеку, чей брат в безвыходном положении. – Корделия ходила по комнате, по привычке возбужденно размахивая руками. – Я решила, что ты поможешь ему, потому что ты священник и потому что это твой долг.

Он не дал гневным словам сорваться с его губ и заговорил как можно спокойнее и ласковее.

– Корделия, дитя мое, я не хочу отказывать его светлости в помощи, но ты сама должна понять, что в данном случае это абсолютно невозможно.

Она заколебалась, и он понял, что в ней борются противоречивые чувства. Так, значит, она не полностью одобряла план герцога.

Но вот она глубоко вздохнула и обернулась к нему.

– Да, идея эта трудноосуществима. Но и продолжать так дальше тоже невозможно.

Ее мягкий упрек ранил его. Все годы после смерти Флоринды он устраивал Корделии веселую жизнь, даже не подозревая о том, как далеко зашло ее недовольство.

Нет, все не так! Он видел, как дочь отдаляется от него, но не мог… не хотел это остановить.

Викарий до боли сжал руки, стараясь скрыть, насколько он уязвлен.

– И как же, помогая этому… – он сделал паузу, взглянув на герцога, который молча наблюдал за тем, как отец и дочь выясняют отношения, – этому джентльмену, мы изменим ситуацию?

Корделия, казалось, не слышала его вопроса. Она подошла к клавесину, тронула клавиши, потом, прежде чем обернуться к отцу, посмотрела на гер-цога.

– Его светлость пообещал мне позаботиться о том, чтобы мои сочинения всегда издавали.

Освальд прикрыл глаза, не в силах смотреть на ее воодушевленное лицо. Ей не надо было продолжать, он понял все. Если она сможет зарабатывать сочинительством, ей не нужно будет держаться за столь ненадежного отца. Никогда еще Освальд не испытывал такой ненависти к человеку. Этот проклятый герцог подсказывал Корделии, как покинуть собственного отца, и, более того, хотел, чтобы викарий сам принял в этом участие.

И тут Освальд повернулся к дочери. Мать Корделии была брюнеткой, а дочка – блондинка. У матери черты лица были тонкие, у дочери – лицо решительное, сильное. Да, дочка – красавица, но ведь незамужняя, того и гляди останется в старых девах. Как пьян он ни бывал, но всегда помнил о жертвах, которые она приносила ради него – об отвергнутых поклонниках, о силах, которые она тратила на приход. Он стыдился того, сколько обязанностей переложил на нее, но всегда старался убедить себя, что она исполняет лишь положенное дочери викария. Просто его приход требует больших сил, чем другие.

И теперь этот герцог, богатый, влиятельный, предлагал ей то, чего сам викарий дать не мог – свободу от собственного отца.

А может, нет? Ведь на самом деле все зависит от того, как Корделия воспримет предложение герцога. Разве сможет она оставить его?

Освальд сурово уставился на Корделию.

– Скажи, детка, что бы ты стала делать, будь у тебя возможность сочинять и публиковать музыку?

Она с мечтательной улыбкой перебирала нотные листы, лежавшие на клавесине.

– Я бы нашла для нас домик где-нибудь в тихом месте неподалеку от Лондона. Мы могли бы разводить цыплят, купили бы корову. Я сочиняла бы музыку, а ты – работал бы, читал книги, как раньше, до… до того…

  21