98 
— В семье, с одной стороны.
— Большой или маленькой?
— Большой, конечно.
— Конечно, — отозвалась она эхом, слегка скривившись. – Ты бы не сказал того же, если бы был женщиной, которая должна родить детей.
— Вероятно, нет, — уступил он и улыбнулся. – Но, говоря как мужчина, мне нравится идея насчет где-то с полдюжины.
Было трудно представить его отцом. Он слишком хорошо подходил на роль амурного холостяка.
– Не могу себе представить, что ты стерпишь дом, наполненный детьми, одного ребенка, срыгивающего тебе на рубашку, и другого, изо всех сил дергающего тебя за штанину.
— Так уж случилось, что мне нравятся дети.
— Даже грязные?
— Не знал, что бывает другой вид.
— Как ты можешь знать, что они тебе нравятся? – требовала она.
— У меня есть племянник и племянница, и они...
— Это только двое, — сказала она торжествуя. – Двое сильно отличаются от шестерых.
— Чего ты добиваешься?
— Я всего лишь хочу обратить внимание на то, сколько времени, внимания и беспокойства потребует эта полудюжина детей.
— Таким образом, ты не планируешь шестерых?
— Нет, это уж слишком! Двоих или троих достаточно…
— Замечательно. Главное, чтобы один из них был мальчик
— Шовинист! – проворчала она. — Ты получишь три возможности, и если все они окажутся девочками – очень жаль. Рождение слишком многих детей делает женщину старой прежде времени. И, кроме того, я была бы настолько занята этими шестью, что у меня совсем не хватило бы времени на тебя. И я всегда также слишком бы уставала для занятий любовью и…
— В твоих словах есть смысл, — сказал он торопливо. — Хорошо, мы сделаем троих.
— Бен, теперь, когда мы говорим о нашем будущем, есть нечто, что меня беспокоит…
— Позже, — сказал он. Его дыхание ерошило тонкие волоски у нее на затылке. Она подскочила, поскольку почувствовала нежный укус его зубов.
— Но это важно. Это насчет нашего брака и…
— Адди, я не собираюсь сидеть здесь и тщательно разбирать список. – Его руки переместились вверх, обхватывая талию и задерживаясь под грудью. – Не сейчас. Это – первый раз, когда я с тобой наедине с прошлой ночи.
Слабая боль обосновалась у нее в груди, ощущение, требующее успокоительного касания его рук.
— Я скучал по тебе сегодня, — бормотал он.
Она, выгнулась назад и оттеснила его.
– Важно поговорить об этом. Есть кое-что, что мы должны понять друг в друге. Это и есть своего рода ухаживание.
Бен вздохнул, отпуская ее, и оперся руками на согнутые колени. Он послал ей косой взгляд полный сарказма.
– Что же такого ты не понимаешь, что не может подождать?
— Это кое-что, что ты не понимаешь во мне.
Внезапно его глаза стали тревожными.
– Продолжай.
— Есть вещи, вы которых я нуждаюсь… это не может быть обычный брак. Я отличаюсь… от других здешних женщин.
— Я не буду спорить с этим.
— Я беспокоюсь о том, что будет представлять собой брак между такими людьми как мы. Мы оба решительны, и у каждого из нас имеются собственные суждения.
— Согласен. Нам придется найти множество компромиссов.
— Но есть некоторые вещи, по поводу которых я не хочу…не могу пойти на компромисс, — она подняла взгляд и вспыхнула, встретившись с его глазами. – Я сожалею, что подняла этот вопрос. Я действительно не знаю, что хотела сказать.
— А я думаю, знаешь.
— Возможно, я не должна… еще слишком рано…
— Что ты планируешь попросить? Поездку вокруг света? Самое большое ранчо Техаса? Часть Североатлантического побережья?
Адди не могла сдержаться и фыркнула от смеха.
– О, прекрати!
Он схватил ее запястья и завел их себе за шею так, что она полностью обхватила его спину.
– Скажи мне, — сказал он, целуя ее в лоб, — я исчерпываю предположения.
— Я хочу, чтобы через двадцать лет ты слушал меня с тем же интересом, что и сейчас. Будто мое мнение важно для тебя.
— Оно важно. И всегда будет. Что-нибудь еще? – его губы пропутешествовали к виску, задерживаясь на пульсе, который они нашли там.
—Да. Я не хочу превратиться в твою собственность, в приложение типа дополнительной руки или ноги, в кого-то, от кого ожидают полного согласия во всем, что бы ты ни говорил. Я не буду тиха во время обеденных бесед за нашим столом, — теперь, когда она начала открываться ему, было намного легче продолжать. – Я нуждаюсь в уважении, а не в снисхождении. Я хочу твоей честности, всегда, во всем, и хочу иметь возможность показать, что способна для тебя на большее, чем просто шитье, стирка и готовка. Все это сможет любая женщина. Я же хочу занять в твоей жизни то место, что больше никому не под силу занять, и я не имею в виду пьедестал.
98 
