Особенно,... 
105 
Закрывая глаза, Адди пыталась произнести слова губами, но ее тело жаждало наслаждения, и только он мог подарить ей его. Она не могла приказать ему остановиться.
— Это прибавляет удовольствия, ведь так? – доносился его голос, бархатистый и мягкий. – Это ощущение у тебя в животе…чувство нетерпения покончить со всем прямо сейчас, пока мы не пойманы, но нет, каждую секунду ты будешь мучаться мыслью о том, что я могу остановиться…
Она возразила и попыталась подняться, но тут же снова отступила под натиском его непрерывно движущихся пальцев. С долгим стоном она уткнулась лицом в его плечо, тихо моля его не останавливаться. Он, казалось, точно знал, чего жаждет ее тело, и пресыщал, кружась и дразня ее чувствительную плоть подушечками пальцев, погружаясь глубоко в нее, иногда быстро, иногда томительно медленно. И все это время он бормотал ей на ухо, сознательно грубо, произнося слова, которые распаляли ее еще больше.
— Кто угодно может видеть нас прямо сейчас, Адди… кто угодно может проходить в шаге от … что если ты знаешь того, кто может наблюдать? Прикажешь ли мне остановиться тогда? — Он прекратил поглаживать ее, будто от ее ответа зависело продолжение всего.
— Нет, — стонала она, приподнимая бедра и надавливая на его руку своей увлажнившейся плотью, и он продолжил истязать ее томлением.
— Они в любом случае узнают, чем мы занимаемся, — шептал он непримиримо. – Я собираюсь заставить тебя кричать, они все услышат это.
— Я не буду, — она задыхалась, и его улыбка стала беспощадной.
— Ты боишься, что будешь.
— Нет!
И внезапно наслаждение стало столь ярким, что она действительно вскрикнула, но он заглушил ее крик поцелуем, вбирая языком в себя ее гортанные хриплые всхлипы. Он целовал ее долгое время, смакуя ее томный ответ. Когда она оправилась, она оторвалась от его рта и рук. Подавленная тем, что произошло, она села и начала поправлять свою одежду. Бен помог ей, скрывая улыбку, вызванную ее взволнованным видом.
— К…как долго мы были здесь? – спросила она, не глядя на него.
— Приблизительно десять минут.
— О! – Напряжение Адди немного спало. Она беспомощно продолжала очищаться от соломинок, цепляющихся за платье, пока Бен не взял ее подбородок в руки и не улыбнулся.
— Никто ничего не слышал, — произнес он категорично, — и не видел. Я хорошо следил, на всякий случай.
Адди покраснела.
– Тогда, что ты говорил…
— Только для твоей пользы.
Она была слишком успокоена его ответом, чтобы начать выговаривать ему за заносчивость.
– Я не шумела? – спросила она, и он притянул ее ближе, околдованный ее любопытной смесью скромности и возбужденности.
— Я не давал тебе шуметь, — лукаво прошептал он, и ее плечи опустились.
— Я должна злиться на тебя.
— За что? Разве тебе не было хорошо?
— Да… было… но это совсем не то…
— Прости мне нехватку понимания, но что еще не то? – хотя он и казался серьезным, она понимала, что он смеется над ней.
— Это было не так как раньше. Это не было романтично, или серьезно, или…
— Это не обязательно всегда должно быть серьезно между нами.
Его губы пробежали по ее щеке.
– Иногда это может быть просто забава.
— Но это не то, что я думаю об этом, – сказала она, сводя брови.
Забава? Любовные ласки между двумя людьми, заботящимися друг о друге, не являются просто забавой. Это, как предполагалось, было чем-то нежным, любящим, эмоциональным. Если они любят друг друга, то это должно означать нечто больше, чем просто забава. Ведь так?
— Как ты можешь думать об этом только с этой стороны? – возражал Бен. – Это будет по—разному всегда. Иногда все будет романтично… нежно… и иногда немного…. – он сделал паузу, подыскивая подходящее слово, — более приземленно. Иногда мы будем нежны. А иногда мы будем играть. Что в этом такого?
Поскольку он видел, что она все еще сомневается, он покачал ее лицо в ладонях и улыбнулся ей.
– Я понимаю. Тебе нравятся горящие свечи и романтика, и Бог свидетель в этом нет ничего неправильного. Но ты бы быстро устала, если бы у тебя было только это. – Он усмехнулся и вытащил несколько соломинок из ее волос. – Ты должна признать, что у залитых лунным светом ночей и стогов сена есть свое специфическое очарование.
— Я предполагаю, что да.
— Ты предполагаешь? – его глаза блеснули. – Что же сделать, чтобы внушить тебе абсолютную уверенность?
105 
