39 
— Мне следовало бы поколотить тебя, как это делали шайены со своими женщинами, когда те плохо вели себя, хотя сомневаюсь, что твой отец одобрил бы это. В таком случае… — Пока он говорил, одна его рука сжимала оба ее запястья, а другая железным кольцом — талию. Он наполовину понес, наполовину поволок девушку по влажной земле.
Прежде чем Мэнди поняла, что происходит, Ястреб дотащил ее до поваленного кедра, перегнул через свое колено и задрал юбки ей на голову.
— Что вы делаете? — пролепетала она. — Вы в своем уме?
— Я делаю то, что твой отец должен был сделать много лет назад. — Он в ярости дернул за шнурок, поддерживающий ее панталоны, и спустил их.
Мэнди покраснела с головы до ног. Как он мог? Она извивалась и ерзала, пытаясь увернуться.
— Пустите меня!
Ястреб не реагировал, крепко держа свою добычу. Без всяких колебаний он начал шлепать ее ладонью. Его рука раз за разом резко опускалась на ее зад.
— Пустите меня, чудовище! Мне больно! — Слезы ярости и бессилия наполнили ее глаза, голос надломился. Но Ястреб был неумолим. Чем больше Мэнди вертелась и извивалась, тем сильнее он шлепал ее, испытывая с каждым ударом все более острое, жгучее чувство.
Мэнди разревелась всерьез.
— Пожалуйста, Ястреб, — умоляла она прерывающимся голосом. — Я сделаю все, что вы попросите. Обещаю…
Когда его рука начала уставать, Ястреб немного поостыл. Девушка лежала не сопротивляясь на его коленях и всхлипывала, ее гладкий круглый зад порозовел от следов его ладони. Постепенно в его мысли закрадывалось раскаяние. Он натянул на псе панталоны и опустил юбки, ругая себя за несдержанность.
Сняв девушку со своих коленей, он помог ей встать на йоги. Слезы на ее щеках тронули его сердце. Проклятие! Если бы только, она не ударила его. Ястреб не понимал, как он мог до такой степени потерять контроль над собой. Как этой женщине удалось привести его в такую ярость?
Мэнди не могла смотреть на него.
— Ненавижу тебя! Ты грубый и бессердечный, — бормотала она между всхлипами. — Я никогда не забуду этого. Никогда! — Стыд и унижение вызвали новую вспышку гнева. Придерживая концы разорванной одежды, Мэнди направилась в рощу.
— Тебе не надо было этого делать, Ястреб, — осуждающе заметил Джеймс, возвращаясь на поляну. Он удалился, когда понял, что должно случиться, не желая своим присутствием еще больше унижать девушку. Он был явно обескуражен происшедшим и сейчас, слыша приглушенный плач, подумал, что ему следовало бы вмешаться.
— Оставь меня в покое, Джеймс, — расстроено сказал Ястреб.
Лонг отошел, оставив Ястреба одного со своими мыслями. Затем он услышал его мягкие шаги. Тот направлялся к лошадям.
После утреннего злоключения Ястреб решил отложить дальнейшее путешествие до завтра. Место, где они остановились, было вполне пригодным для лагеря, и он молча приступил к своим обязанностям. Джеймс сделал то же самое.
Пока не стемнело, Ястреб отправился на поиски дичи для ужина. Тихо поднявшись на поросший густой травой холмик, он заметил зайца, который на свою беду вылез из норы. Ястреб поразил его точным броском ножа. Нож был здесь наиболее подходящим оружием: чем меньше шума они производили в этих горах, тем лучше. Их компания и так была слишком заметной.
Джеймс освежевал добытого Ястребом зайца, затем насадил его на вертел из зеленой сосновой ветки и поместил над огнем. Вскоре на горячие камни закапал сочный жир.
По лесу разнесся аппетитный аромат. Мэнди почувствовала его, и в животе заурчало, она так ничего и не ела со вчерашнего дня. Понимая, что рано или поздно ей придется предстать перед своими спутниками, и уступая растущему аппетиту, она высоко подняла голову и, стараясь держаться с достоинством, пошла к костру.
Девушка взяла предложенную Джеймсом оловянную тарелку и, бросив на него косой взгляд, в котором читалось обвинение в том, что он покинул ее, когда она больше всего нуждалась в его помощи, принялась жадно поглощать жаркое. Ястреб отвернулся с виноватым видом, когда заметил, что она даже во время еды предпочитает стоять.
После ужина Мэнди помогла Джеймсу вымыть посуду. Ее молчание было почти осязаемым.
— Надо встать пораньше, — хмуро произнес Ястреб. — Завтра предстоит долгий путь. — Он хотел наверстать упущенное время.
В лагере было очень тихо, когда мужчины расстилали свои постели у костра. Мэнди расположилась в отдалении.
Джеймс никак не мог расслабиться, мечтая о Грейт-Солт-Лейк-Сити. Там, правда, не было игорных столов, зато можно было воспользоваться ванной, настоящей постелью и, если повезет, миловидной служанкой.
39 
