Особенно,... 
17 
Клер заторопилась во двор, а Тори спустилась вниз за шваброй и ведром.
Все комнаты особняка были прекрасно обставлены; для гостей лорда Бранта она выбрала две их них с видом на сад, одну в мягких персиковых тонах, а другую – в серовато-голубых. Решив, что для мальчика больше подойдет голубая комната, она начала уборку с нее. Открыла окна, впустив летний ветерок, взбила пышные подушки, стряхнула пыль с каминной полки и висящих на стенах картин. То же самое она проделала в соседней комнате, радуясь, что постели уже застланы, и под конец принялась протирать инкрустированные паркетные полы.
Она усердно оттирала особенно упрямое пятно, когда в поле ее зрения появились сияющие мужские туфли. Она подняла глаза выше – на длинные мускулистые ноги, затем на широкую грудь и на удивительно широкие плечи.
– Милорд?
– Какого черта вы здесь делаете?
Она опустила глаза и увидела, что ее юбка намокла, белая блузка стала влажной и облепила приподнятую корсетом грудь, через тонкую ткань просвечивали соски.
Брант, должно быть, заметил это. Его глаза не отрывались от блузки, в них появился тот же знакомый жар.
Граф продолжал смотреть на влажную ткань, прилипшую к ее груди, и лицо Тори запылало. Она попыталась сделать вид, что все в порядке.
– Две горничные заболели, – объяснила она. – Я вместо них готовлю комнату для ваших гостей.
– Вот как? – Губы графа жестко сомкнулись, и Тори захотелось оказаться подальше от него. Она коротко вскрикнула, когда Брант схватил ее за руку и поставил на ноги.
– Черт, я нанял вас не для того, чтобы вы скребли полы, я нанял вас для управления домом. Как я понимаю, это очень разные вещи.
– Но…
– В доме полно слуг. Прикажите кому-нибудь привести в порядок гостевые комнаты. – Он нахмурился, увидев ужас на ее лице. – Ладно. Я сам пошлю кого-нибудь.
К ее изумлению, граф, выйдя из спальни, стал спускаться вниз по лестнице. Она слышала, как он отчитывал Тиммонза, и почти сразу же в комнату поспешно вошли мисс Хоникатт и миссис Уоддинг.
Настроившись держаться хотя бы отчасти так, как полагается домоправительнице, Тори распорядилась, чтобы женщины закончили протирать полы в обеих спальнях, и сбрызнула несколькими каплями лавандовой воды вышитые льняные наволочки.
Ей предстояло составить меню на неделю и список покупок. Но прежде надо было сменить запачканную блузку. У кабинета графа ее шаги сами собой замедлились, и она неожиданно для самой себя оказалась внутри, у шахматного столика. Она с удивлением обнаружила, что белый конь не был возвращен в прежнюю позицию, а остался там, куда она его передвинула. И что еще удивительнее, граф сделал ответный ход.
Вряд ли он знал, что коня переставила она. Скорее всего, судя по тираде, произнесенной им той ночью, он подумал, что это сделал кто-то из слуг-мужчин, хотя она отчего-то предпочла бы, чтобы он заподозрил ее. Может быть, он подумал, что это сделал Тиммонз или один из двух недавно нанятых лакеев.
Как бы там ни было, ответный ход означал, что вызов принят. Или так, или это ловушка, расставленная, чтобы узнать, осмелится ли наглец еще раз нарушить приказ хозяина.
Тори задумалась, не потеряет ли она место, если верно второе. И решила – вряд ли шахматы могут стать причиной увольнения. Убежденная, что сможет оправдаться, и всегда готовая принять вызов, она уселась перед шахматной доской и стала обдумывать следующий ход.
Стояли длинные и теплые июньские денечки. Корд, одновременно работавший над многими проектами, редко находил время для приема гостей. Кузина Сара была исключением.
Ближе к вечеру следующего дня Сара Шарп Рэнделл, виконтесса Эймз, заменившая Корду сестру, которой у него никогда не было, беседовала с ним в голубом салоне, раскинувшись на обитом бледно-голубой парчой диване. Белокурая красавица, Сара была высокой, стройной и хорошо сложенной молодой дамой. Когда они были детьми, Корд всегда защищал ее, единственную девочку в окружении трех буйных мальчишек, но, по правде говоря, Сара прекрасно могла сама постоять за себя.
Корд прошел через комнату с высокими потолками и хрустальной люстрой, остановился перед буфетом и снова наполнил свой бокал бренди.
– Как Джонатан? – спросил он. – Надеюсь, у него все в порядке.
Сара поднесла ко рту изящную фарфоровую чашку с золотым ободком и отпила ромашкового чая.
– Если не считать неудовольствия от того, что ранее возникшие обязательства не позволили ему приехать с нами. Муж просил передать тебе наилучшие пожелания.
17 
