72 
– Ты взяла ее?
Когда она кивнула, он расхохотался, секунду спустя застонав, когда острая боль пронзила побитую щеку.
Ее смущение в тот же миг превратилось в озабоченность.
– Ой, тебе больно, да? Тебе нужна припарка, а мы тут болтаем о всякой чепухе.
– Я бы не назвал это чепухой.
– Тем не менее нужно срочно приложить что-то к твоему бедному лицу, – проговорила она, явно спеша сменить тему. – Сейчас щека выглядит еще более распухшей, чем когда я тебя увидела. Я с-сейчас быстро схожу на кухню и приготовлю отвар.
– Я уже говорил тебе, что ничего не нужно.
– Нет, сиди. Подожди, пожалуйста. – Она подбежала к книжному шкафу и взяла один из травников, затем, в явной спешке, направилась к двери. Проходя мимо него, метнула беспокойный взгляд на тонкую книжицу, которую он все еще держал в руках. – Ты ведь не скажешь ей, нет?
Он покачал головой:
– Нет. Это будет наш секрет.
– Тогда, пожалуйста, не мог бы ты положить ее обратно в ящик? – попросила она.
– Что мне следовало бы сделать, так это конфисковать ее, но, полагаю, это было бы все равно, что закрывать стойло после того, как лошадь убежала. – Бросив на нее последний насмешливый взгляд, он положил книгу в ящик тумбочки и задвинул его.
Напряжение немного отпустило, ее плечи.
– Я скоро.
– Не спеши! – крикнул он, но она уже ушла, выскочив за дверь, будто целая свора собак кусала ее за пятки. Покачав головой, не переставая изумляться своей небывалой находке, Кит снова опустился в кресло и скрестил ноги в лодыжках.
Со щеками горячими, словно их облили маслом и подожгли, Элиза заспешила по коридору, тесно прижимая травник к груди. Она знала, что если позволит себе остановиться и задуматься над тем, что только что произошло, то непременно умрет со стыда.
Какой ужас! Какой позор! Как она вообще сможет теперь посмотреть Киту в глаза? Как сможет смотреть на него, не вспоминая каждый раз эту скандальную книжку? Не вспоминая выражение его лица, когда он нашел ее, открыл и увидел непристойные картинки?
И все же следовало признать, что как только его первоначальное потрясение прошло, он не стал осуждать ее, как она могла ожидать. Даже Вайолет восприняла бы ситуацию гораздо хуже и уж точно не рассмеялась бы, как рассмеялся Кит, по крайней мере так быстро.
Но, Боже милостивый, что он должен был подумать о ней? Что она ужасно развратная личность, вот что. Ох, ну зачем она поддалась своему низменному порыву и взяла книгу? Она уступила соблазну только вчера, когда обнаружила, что книга все еще лежит в ящике секретера в гостиной, и не смогла устоять. Да она и заглянула в нее всего-то одним глазком. Глупо было класть книжку в прикроватную тумбочку, где ее кто угодно мог увидеть, бранила она себя. Впрочем, она никак не ожидала, что кто-то будет заглядывать в ее тумбочку.
Ее горничная всегда с большим почтением относилась к ее бумагам и вещам. Да и к книгам девушка не питала никакого интереса и вечно качала головой, когда думала, что ее не видят, ворча по поводу того, что их здесь слишком много и что они разбросаны по всем углам комнаты. Так что, если бы горничная даже и наткнулась на маленькую зеленую книжку, то ничего бы не подумала и ей бы даже и в голову не пришло в нее заглядывать.
Кит же, напротив, наделен неуемным любопытством и любит повсюду совать свой нос.
Чувствуя легкую дурноту, но твердо намереваясь выполнить во что бы то ни стало свое обещание полечить ушиб Кита, Элиза заставила себя спуститься в кухню. Возможно, занявшись смешиванием и кипячением травяного отвара, она отвлечется и хоть ненадолго забудет о своем унижении.
Кит же, сидя в спальне Элизы, не мог не размышлять над тем, что только что произошло.
Кто бы мог представить, что у такой прежде робкой, застенчивой и сдержанной Элизы Хэммонд бродят внутри такого рода тайные желания? Кто бы мог подумать, что она не придет в ужас, увидев такую недвусмысленную сексуальную книгу? Но очевидно, у нее достало любопытства взять книжку и спрятать ее здесь, в своей спальне, чтобы внимательно рассмотреть сладострастные картинки на досуге.
Он почувствовал шевеление в паху, когда вспомнил их урок поцелуев, восхитительную пылкость ее неумелых прикосновений и ласк. Да, она страстная. Или, во всяком случае, будет с должным руководством.
Какое было бы удовольствие, размышлял он, преподать ей еще уроки любви! Но нет, он не должен позволять себе так думать. Разве он уже не предостерегал себя от того, чтобы впутываться в такие опасные дела? Но с другой стороны, если ее терзает любопытство исследовать эту сторону жизни, не обратится ли она к кому-то другому?
72 
