127 
Колчин остановился, оглядевшись по сторонам, свернул в узкую арку. Сурков сбавил шаг, миновал арку и потопал дальше. Последние десять метров до гостиницы он прошел черепашьим шагом. Потянул на себя застекленную дверь, на которую с задней стороны прикрепили табличку на двух языках, английском и русском: «Простите, но временно мест нет». Сурков переступил порог «Аксарая», над головой звякнул колокольчик. За конторкой встрепенулся, за мгновение поборол сладкий сон Руслан Мусаев. Сурков осмотрелся: в холле никого, если не считать портье. Прямо перед входной дверью наверх поднимается деревянная лестница с истертыми перилами, застеленная вытертой ковровой дорожкой. Слева стойка портье, справа несколько кресел и пара картин на стене. Местный художник выписал маслом Султанский дворец и храм Софии. На золоченых рамках слой пыли, холст засижен мухами.
* * *
Сурков подошел к низкой конторке, положил на нее свой кейс, замками к себе. Поздоровался по-английски, достал платок и промокнул лоб.
– Я заказывал номер, – Сурков говорил по-английски медленно, коверкая простые слова. – Одноместный номер. Душ и завтрак включены в оплату.
Мусаев встал с кресла, зевнул, прикрывая пасть искалеченной рукой, на которую была натянута серая нитяная перчатка. Он был удивлен появлением раннего гостя, но вида не показал.
– Мы не принимаем заказов, – ответил он на ломанном английском. – И не подаем завтраки в номера. К сожалению, все места заняты.
– Я говорил по телефону, – Сурков пощелкал пальцами. – Мне сказали, что номера есть. Вот, я все записал.
Он открыл замки кейса, поднял крышку. В чемоданчике, завернутый в тряпку и прикрытый вчерашней газетой лежал испанский пистолет «Астра» с глушителем и пара снаряженных обойм. Сурков вытащил из дипломата кусок бумаги, протянул Мусаеву. Тот долго читал написанные по-английски слова, название отеля. Колчин в это время уже открыл первый навесной замок на задней двери. И теперь начинал возню с врезным замком. Он присел на корточки, капнул в замочную скважину машинного масла, вытащил из сумки отмычку, похожую на гнутый кусок проволоки и что-то заостренную металлическую пластинку, вроде пилочки для ногтей. Колчин работал спокойно. Здесь, возле задней двери гостиницы, он был закрыт от любопытных глаз развешанным на веревках стираным бельем. Частные дома, образующие квадрат двора крепко спали, внешние ставни на окнах закрыты. Колчин справился со вторым замком за минуту. Бросил инструмент в сумку, крутанул круглую латунную ручку, потянул дверь на себя. Через пару секунд он оказался в жарком тамбуре, вторая дверь, ведущая на служебную лестницу, оказалась не запертой. Колчин поправил на плече ремень сумки, остановился и прислушался. Стало слышно, как жирные мухи бьются в стекло и еще сюда долетают тихие голоса: это Сурков и Мусаев объяснялись в гостиничном холле. Колчин шагнул на ступеньку, собираясь медленно подняться на второй этаж. Сухое дерево громко заскрипело под башмаком. Колчин выругался про себя. Поставил ногу на вторую ступеньку, та заскрипела еще громче. У конторки портье продолжался бестолковое выяснение отношений.
– Тут у вас написано, – Мусаев тыкал пальцем в бумажку, – что гостиница называется «Араста». А наш отель – «Аксарай».
– Я приехал на такси, – ответил Сурков. – Таксист сказал, что мне нужно сюда.
– Он ошибся, – терпеливо объяснил Мусаев. – Названия похожи, вот он и ошибся. Вам нужно в район Султанахмет, ваша гостиница там. Это недалеко от храма Софии. Это хороший отель. Поняли?
– Не понял, – покачал головой Сурков.
Мусаев, начиная терять терпение, глубоко вздохнул. Турист ему активно не нравился: не поймешь, что за гусь. По-английски говорит через пень колоду, ищет дорогую гостиницу, а водкой пахнет, как от загулявшего грузчика. Портье хотел по второму разу объяснить тупому иностранцу, что он не туда попал, заблудился. Но вдруг Мусаев, обладавший отменным острым слухом, уловил какое-то движение на дальней служебной лестнице. То ли скрип ступеней, то ли ржавых петель на входной двери. Мусаев замер, насторожился, выставив вперед ухо. Служебной лестницей не пользуется никто из постояльцев. Двух пожилых горничных портье отпустил еще вчера вечером, строго наказав явиться поутру, не позже семи часов. Ключи от служебного входа есть только у Мусаева и хозяина «Аксарая» Самбулатова. Может, почудилось? И тут портье услышал новые скрипы. Нет, на этот раз он не ошибся. Забыв об иностранце, Мусаев повернулся через плечо, подскочил к стене, на которой висело помповое ружье. Поднял руки, чтобы снять ремень с гвоздя. Сурков выхватил из кейса пистолет, сбросил с него тряпку. И трижды выстрелил в затылок портье. Две пули попали в цель, третья застряла в отштукатуренных досках стены. Мусаев, уже мертвый, повалился под стойку. Падая, задел рукой провод. Телефонный аппарат с грохотом упал с конторки на пол, его пластмассовый корпус разломился надвое. Слишком много шума. Сурков поморщился, вытащил из кейса запасные обоймы, сунул их в брючный карман. Он взял с конторки ключ от входной двери. Вернулся, запер дверь, оставив ключ в замке. И стал подниматься вверх по парадной лестнице. Преодолев один марш, он остановился, прижался спиной к стене, свободной рукой вытащил из кармана недопитую фляжку с водкой. Отвинтил крышку, запрокинул голову, влил в себя водку. Осторожно, чтобы не зазвенела, положил фляжку в одноногую плевательницу. Похлопал себя по второму карману. Там, нагретая горячим человеческим телом, ждала своей минуты вторая полная фляжка водки.
127 
