4 
Рядовой Максим Мельников попал к доктору Бородину молодым солдатом. И сначала – на операционный стол. В феврале 1904 года, в самом начале Русско-японской войны, он служил в конноартиллерийском отряде генерала Мищенко – заряжающим при орудийном расчете. Они получили приказ произвести рекогносцировку Северной Кореи. Разъезды продвинулись вперед на сто верст и почти не обнаружили неприятеля, но несколько мелких стычек все же произошло. В одной из них Максима ранили. Отряд отошел к границе с Китаем, к Ялу, там в госпитале Максиму решили ампутировать ногу – начиналась гангрена. В то время там как раз служил Вадим Илларионович Бородин. Он увидел солдата Мельникова уже на операционном столе и в самый последний момент отменил операцию. Сам прочистил и обработал рану и потом много дней следил за состоянием Максима, лечил. Когда уже выздоравливающего, но слабого и прихрамывающего солдата хотели отправить в обоз, тот попросил оставить его денщиком при докторе Бородине – выяснил исподволь, что такового у доктора нет. С тех пор Максим бессменно при Вадиме Илларионовиче.
Жена Викентия Павловича постоянно переписывалась с братом, встречалась с ним чаще, чем Петрусенко. Именно от нее он знал историю дружбы доктора и его денщика. Всего лишь через два месяца после госпиталя Мельников пошел со своим «господином доктором» в неравный и жестокий бой под Тюренченом. Сам Бородин не любил об этом вспоминать. Отдавая дань храбрости русских солдат и офицеров, он всегда с горечью ругал бездарное руководство армией. Ведь генералу Засуличу было приказано не вступать в бой с «превосходящими силами». И когда в апреле слабый авангард армии Куроки подошел к Ялу, генерал побоялся ослушаться приказа и дать бой. Мало того, под прикрытием этого отряда японцы навели мост. Когда подошла основная армия и стала переправляться, об этой переправе наши узнали только по грохоту колес о настил моста! И пришлось принять бой всего лишь двумя русскими полками против трех дивизий армии Куроки. Именно в одном из них, 11-м Восточно-Сибирском полку, служил военврач Бородин. Когда в бою погиб командир, впереди солдат стали полковой священник и полковой врач, а музыканты заиграли марш. Так они и пошли в атаку, штыками пробивая кольцо врагов. И тут же, рядом со своим «господином доктором», не отставая ни на шаг, дрался и Максимка. Вадим рассказывал сестре, что не раз в этом немыслимом бою денщик отбивал штыки, направленные в грудь доктору. Героизм воинов не спас их от разгрома. Но и доктор, и денщик сумели не попасть в плен и остаться почти невредимыми – мелкие ранения никто не считал.
С тех пор они не расставались. Уходя в отставку, Бородин вызволил со службы и Максима. Как-то незаметно их отношения из дружеских перешли почти в родственные. Часто даже было непонятно, кто кого опекает.
Викентию Павловичу нравился Максим. Сухопарый, высокий, с мягкими волосами цвета пшеницы, коротким носом и такими светлыми бровями, что их почти не было видно. Он казался молодым, но разбегающиеся от уголков глаз морщинки и слегка запавшие щеки все же выдавали его возраст: тридцать пять лет. Максим и вправду всегда все обо всем знал. Петрусенко уже понял, что это определенный склад натуры: очень общительный и отзывчивый человек притягивает к себе людей – к нему идут за советом, помощью, просто выговориться.
– А что, Максим, – спросил он, – у Всеволода Берестова тетя и дядя – что за люди?
– Господин Коробов большой чин по линии просвещения, начальник городского присутствия в Москве. Так себе господин: с виду важный, но по характеру – ни то ни се. Всем заправляет госпожа Коробова. Она дама важная, но хозяйка – плохая.
– Вот как? – удивился Петрусенко. – Это-то ты откуда знаешь?
– Да вот сад у них запущенный стоит. Раньше никто не жил, оно понятно. Но сейчас приехали, мальчонку привезли. Она наняла было садовника, он начал там прибираться, да успел только одну клумбу разбить, как госпожа забрала его из сада на другие работы.
– А ты, значит, с садовником этим знаком? – улыбнулся Викентий Павлович.
– Верно. Да это Степан, вон, из Енино. За Лушей ухаживает, бегает к ней из «Замка» вечерами.
– Постой, Максимка! – вмешалась в разговор Людмила. – А мне только вчера кухарка наша говорила, что тебе нравится из села Енино девушка Луша. Уж не она ли?
– Она, – махнул рукой Максим. – Так ведь совсем молоденькая девчонка, и Степан молод, хороший парень. Пускай себе…
4 
