Особенно,... 
135 
Леднев прислушался к себе, чутко, как прислушиваются к себе люди, перенесшие тяжелый недуг. Он не услышал ни частых ударов сердца, ни свирепого хищного клокотания в груди. Ничего, что, казалось бы, должен почувствовать в эту минуту. Он спокойно ехал к дому, механически переключая передачи, размышлял спокойно и обстоятельно, будто думал не о себе, не о своей собственной судьбе, а о каком-то третьем лице, чужом человеке.
Это ведь Москва, современный урбанизированный город, а не пустоши каменного века, не Дикий Запад. Есть закон, плох он или хорош, но это реально существующий закон. Есть следствие, суд, пенитенциарные учреждения. В одном из недавно виденных фильмов главный герой – следователь, судья и палач в одном лице. Ну и что из этого? Ровным счетом ничего. Это кино, просто развлечение, не более. А это жизнь. И кровь здесь настоящая, красная, живая, не свекольный сок.
«Интересно, этот Ярцев действительно придет на то самое место?» – спросил себя Леднев. Подойти туда, и перед тем как его возьмут… Нет, это просто мальчишество, глупость непроходимая. Нужно все сделать самому или вообще не ходить к этому чертову диспансеру. Два варианта и никакой отсебятины, никакой самодеятельности. Нужно выбрать самому. Или кинуть монету. «Да, сомнений у тебя целый мешок, сомнений больше, чем у Родиона Раскольникова, – сказал себе Леднев. – А ведь ты не старуху собираешься топором зарубить. В отличие от Раскольникова тебе не нужно самоутверждаться за счет смерти невинного человека. И свою душу, убив, ты не погубишь. И совесть не замучает».
Нет, стоп, в этих рассуждениях можно зайти далеко. Обычная демагогия, самообман, причем опасный. Чтобы отвлечься от мыслей, Леднев включил радио. «Завтра ожидается теплая безветренная погода, около двадцати градусов тепла, – молодой голос дикторши источал оптимизм. – У многих горожан появится ощущение, что ушедшее лето вдруг вернулось. Кстати, теме вернувшегося лета посвящает свою новую песню автор и исполнитель…» И погода завтра, как на заказ, не замерзнешь, ожидая этого хрена возле диспансера, все в масть, подумал Леднев и удивился этой мысли. Он ведь только что решил не появляться завтра на той поганой улице возле диспансера.
От греха подальше нужно уехать на дачу, убедиться, что деньги на месте. Леднев представил себя на даче, в доме, закрытом на все замки. Он сидит на полу и все пересчитывает, пересчитывает купюры. Денег много, он счастлив, и все повторяет себе под нос: «Не было ни гроша, и вдруг алтын». И считает дальше. Смешно.
– Нет, куда проще Красную площадь на руках пройти, чем с самим собой договориться, – сказал вслух Леднев, – Завтра же сяду в машину и уеду из города. Иначе здесь с ума сойдешь.
Он уже подъезжал к дому, решив, как приедет, выпить водки. Но как только Леднев вошел в квартиру и переоделся в старый халат, то почувствовал непреоборимый приступ сонливости. Даже не перекусив, он повалился на диван лицом к стене и проспал до темноты. Поднявшись, он нашел в холодильнике сырые яйца и приготовил холостяцкий ужин.
* * *
В десятом часу, когда Леднев занял кресло перед телевизором и бездумно уставился на экран, позвонил Юрка.
– Слушай, отец, – сказал он. – С тобой все в порядке?
– А что со мной может быть не в порядке? – Леднев старался говорить веселым голосом, скрывая раздражение.
Юрка может не звонить неделями, а в самый неподходящий момент вдруг решит проявить трогательную заботу.
– Да я так, решил позвонить, узнать, как ты себя чувствуешь, – Юрка пошмыгал носом в трубку. – Какой-то ты сегодня сам не свой.
Леднев хотел сказать, что он плохо себя чувствует, простудился, но передумал и промямлил что-то невразумительное, мол, погода сырая и вообще гадостно на душе и повесил трубку. Он послонялся по квартире, ответил на пару пустых телефонных звонков, несколько раз перелистал телевизионные программы, остановив выбор на какой-то новой викторине и попытался сосредоточиться, чтобы понять её смысл.
Казалось, нечто подобное он уже видел несколько лет назад, но совсем в другой стране, кажется, в Америке. Ведущей то и дело снимал и надевал широкополую шляпу и очки, преображаясь до неузнаваемости. Наблюдая за ведущим, Леднев думал о своем. Вот явится он завтра к бюсту Сеченова, и Ярцев тут же его узнает. Наверняка видел Леднева в жизни и уж точно на фотографиях. Узнает – и след его простыл. Может, надо загримироваться? Седой парик, кустистые седые брови, усы, можно пару шрамов наклеить. Изменить походку, сильно ссутулиться, взять палку, нарядиться в старый плащ. Этакий ветхий дедок выполз глотнуть воздуха перед смертью. А потом в решающую минуту сдернуть парик. Вот он я, узнал? Какая встреча.
135 
