81 
— Если бы я хотел тебя впутать, я взял бы тебя той ночью, у меня в доме, а уж потом силой заставил бы дать согласие на брак.
— А почему же тогда ты и дальше не пытался преодолеть свое влечение? Почему ты целовал меня в саду и ласкал? Боже правый, да я же племянница твоего врага! Я не американка и ничего, кроме неприятностей, тебе не принесла. Зачем вообще тебе иметь со мной дело, если не ради дяди Жака?
Ее вопрос окончательно вывел его из равновесия. Он не мог на него ответить, потому что и сам не понимал, почему его так к ней влечет. Это не было простым вожделением. Уж с этим он бы справился. Но как объяснить это неумолимое желание быть с ней рядом, с которым он безуспешно боролся все это время с самой первой их встречи?
— Слушай, ты слишком многого от меня хочешь. Ты не можешь просто поверить, что ты… мне небезразлична? Что ты мне нравишься настолько, что я просто схожу с ума. Я хочу, чтобы ты была моей женой, и все!
Она вспыхнула, но глаз от него не отвела.
— Ты хочешь, чтобы я была твоей женой… но все же собираешься арестовать единственного родного мне человека?
Почему она никак не перестанет смешивать две разные вещи? Одно не имеет к другому ни малейшего отношения.
— Конечно! Твой дядя — пират и большой негодяй.
— Он — капер! У него есть каперское свидетельство о тех испанских кораблях, которые он атаковал.
— Испанских — да. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что он не ограничивался одними испанскими кораблями.
Лицо ее стало пепельно-серым.
— Вот почему ты предлагал ему использовать твой дом, да? Как только он принес бы товары явно не с испанского корабля, ты бы его арестовал!
Он взглянул на нее.
— Очень хорошо, Камилла! Вот ты и раскрыла мой план. Теперь, полагаю, ты побежишь докладывать о нем дядюшке? Поэтому-то я и не сказал тебе правду с самого начала.
Она обратила на него обиженный взгляд.
— Неужели ты настолько мне не доверяешь? Ты знаешь, что я не могу ему этого сказать. Это навлечет беду на тебя. Я не хочу этого.
— Почему же? Разве тебе не все равно, что со мной случится? Славная возможность разом избавиться от мужа, за которого ты не хотела выходить.
На лице ее отразилась такая боль, что он тут же пожалел о своих горьких словах.
— Я никогда бы не выдала тебя! Как ты можешь так думать?!
Он запустил пальцы в свою немыслимую шевелюру.
— Черт подери, Принцесса, прости меня. Просто… Просто я не хочу тебя во все это впутывать.
Она смотрела на него в смятении несколько секунд.
— Может быть, если я поговорю с дядей Жаком, я смогу убедить его прекратить нелегальный бизнес? Если с этого дня он станет захватывать только испанские корабли.
— Нет! — взорвался он. Мысль о том, что он может упустить Зэна только оттого, что Камилла устранит причину его ареста, взбесила его. — Нет. Ты к нему и близко не подойдешь, понятно?! По крайней мере, пока все это не закончится.
Она ответила на его слова холодным взглядом.
— Понимаю. Ты собираешься арестовать его, невзирая ни на что, да?
— Это мой долг! Только за этим я и нахожусь здесь! Прости, мне жаль, что ты оказалась замешанной во все это…
— Ты это делаешь не только потому, что тебе велит долг, правда ведь? — Она скрестила руки на груди, тон ее стал обвиняющим. — Дело вовсе не в том, чтобы положить конец его нелегальному каперству. Ты охотишься за ним только потому, что он повинен в гибели твоего брата. И тебе не терпится увидеть, как его вздернут на виселице.
Да как она смеет судить его! Он схватил ее за плечи.
— Скажи честно, Камилла! Если бы у тебя была возможность отомстить пиратам, которые убили твоих родителей, ты бы ею воспользовалась?
Она задрожала, но взгляд ее был тверд.
— Мой дядя… перебил их всех или почти всех… Вот почему он напал на корабль, где был твой брат: они препятствовали тому, в чем он видел смысл своей жизни: месть, неувядающая жажда мести.
Саймон боролся с противоречивыми чувствами, охватившими его. Он не должен думать, почему Зэн атаковал тот корабль. Ему до этого нет никакого дела, черт подери!
Она стряхнула его руки со своих плеч.
— Я видела, что делает эта проклятая жажда мести с мужчинами. Она лишает их человеческого облика. Мертвые от этого не оживут, и разбитые сердца не срастутся вновь. Это пустое занятие для пустых людей. Жестокость порождает лишь новую жестокость.
Она замолчала. Было похоже, что она что-то для себя решает. Когда она взглянула ему в лицо, она как будто стала чуть выше.
81 
