39 
Как сквозь сон почувствовала она его пальцы на своем запястье: он отвел руку с кинжалом, и теперь им ничто не мешало. Потом, нежно поглаживая шею Камиллы, вновь припал к ее рту.
Когда он пробежал языком по ее полураскрытым губам, она испугалась, но он слегка провел пальцем по ее подбородку, коснулся щеки, заставляя ее следовать своим желаниям. Она не успела опомниться, как его язык коснулся ее языка, затевая нежнейшие и опасные игры.
Она охнула и отшатнулась, но деться было некуда, сзади была стена. Он смотрел на нее своими бездонными глазами, а она молча погружалась в них, растворяясь и погибая, только это ей и оставалось. В одном дядя Август оказался прав: Саймон Вудвард, очевидно, имел к ней один-единственный интерес, и этот интерес заключался не в женитьбе. Кроме того, теперь-то она знала, какой он грубый и беспринципный человек. Это следовало из его отношений с дядей Жаком.
Тем не менее, когда он обнял ее покрепче и их губы снова слились, она не предприняла никакой попытки остановить его. И даже приоткрыла губы навстречу.
И тогда характер поцелуя резко изменился. Саймон жадно прижался к ее рту, будто хотел выпить ее до дна. Кровь текла расплавленным огнем, пульсируя в венах, колени подгибались. Комната исчезла, когда его язык глубоко проник в рот Камиллы, призывая ее ответить тем же.
И она ответила. Когда она нерешительно коснулась его языка своим, глаза ее медленно закрылись, а у него вырвался стон. Пальцы его поглаживали ей шею, затем опустились ниже, коснулись груди… Но она все так же ничего не сделала, чтобы его остановить, только глубоко вздохнула и выгнула шею, чтобы еще лучше ощутить вкус его поцелуя, его нежности, его страсти.
Он целовал ее долго, умело и уверенно. Его пальцы скользнули по обнаженной коже над вырезом платья, и ей захотелось, чтобы они дотронулись до кожи, скрытой тканью. Кинжал окончательно выскользнул из безвольных пальцев и ударился об пол. Она обняла Саймона за талию, наслаждаясь силой мышц, напрягавшихся под ее прикосновениями.
Он со стоном оторвался от ее губ и покрывал поцелуями ее щеки, тонкую кожу вокруг глаз, розовые уши.
— Вам определенно не следовало приходить, — шепнул он и чуть-чуть прикусил ей мочку уха. — Вы сводите меня с ума.
— Саймон, прошу вас, — пробормотала она, умоляя то ли о пощаде, то ли прося не останавливаться.
— Я видел вас на сегодняшнем балу, — в голосе проскользнули резкие нотки. Он прижался губами к ее шее. — Видел: вы танцевали с этими чертовыми креолами, которые вас ни капли не уважают.
Пресвятая Дева Мария, он ее ревновал.
— Вы меня в этом обвиняете? Но сами-то вы меня не пригласили, не так ли?
Он вдруг резко отстранился. В глазах запрыгали злые огоньки.
— Я боялся, что у вас потом будут неприятности с месье Фонтейном.
Она опустила глаза.
— Да, понимаю. Поэтому я и пришла сюда, чтобы поговорить.
— Скорее, чтобы помучить меня. — Его взгляд был полон грубого желания. Он погрузил пальцы в гущу ее волос, на пол посыпались шпильки и гребни, и кудри упали ей на плечи. — И вы будете говорить мне, что кузина ваша была невинной, когда ее соблазнили, — он покачал головой и накрутил завиток на палец. — А на самом-то деле вы обе слишком хорошо знаете, как поймать мужчину на крючок в минуту слабости. Кто бы он ни был, этот ее любовник, он, вероятно, просто не в силах был сопротивляться такому искушению. Бедный дурачина.
Она смотрела на него, онемев от неожиданности. Он снова властно притянул ее к себе, но на сей раз она его оттолкнула. Значит, он решил, что они с Дезире… нарочно соблазняли мужчин! Да как он посмел! Негодяй!
Она вырывалась, кипя от возмущения.
— Дезире не соблазняла парня, который бросил ее беременной, уверяю вас! А уж я-то сюда тем более шла не за этим.
Он не выпустил ее, и голос у него был коварный, как у самого дьявола.
— А зачем же в таком случае вы пожаловали посреди ночи в дом одинокого мужчины — одна, безо всякой защиты?
— Я пришла не беззащитной, — она растерянно оглядела пол в поисках кинжала. Своим глупым молчаливым согласием она, наверное, еще больше утвердила его в мысли, что креолкам остро не хватает целомудрия. Теперь он, конечно, не испытывает ни малейшего желания помогать Дезире. — Я принесла оружие! Я пыталась остановить вас, прекратить ваши… отвратительные ухаживания!
— Вот как! «Отвратительные ухаживания»?! — Лицо его потемнело, как небо перед штормом. Он проследил за направлением ее взгляда и увидел кинжал. — Ах да, я и забыл. Вы и впрямь принесли оружие! — Он поднял кинжал, поиграл им и протянул ей, пристально глядя в самые зрачки ее глаз. — Вот ваша защита, Принцесса. Берите и защищайтесь.
39 
