Особенно,... 
132 
Ниже размашистым, витиеватым почерком было написано: «Принцесса-невеста».
— Тебе понравилось? — раздался голос.
Побледнев, Дункан поднял голову и увидел Харли, которая стояла у него в кабинете, прислонившись к закрытой двери. Дункан как-то отстраненно подумал, что ее волосы ярче, чем на фотографиях, которые он только что рассматривал. Она смотрела на него невинными широко раскрытыми глазами. На ней было то самое, памятное Дункану красное платье.
Когда его сердце вновь ожило и бешено заколотилось в груди, он ткнул в нее пальцем и сказал:
— Ты садистка.
— Нет, я просто очень ответственная и люблю, чтобы во всем была ясность, — ответила Харли и, оттолкнувшись спиной от двери, направилась к нему. — Мне нравится, когда работа доведена до конца.
— Тебе захотелось побольше уязвить меня, я так понимаю.
— Дункан, Дункан, — с завидным хладнокровием произнесла Харли и уселась на его стол, скрестив стройные ноги. — Ты отличный детектив и знаешь, что доказательства надо выводить из фактов, и чем их больше, тем лучше. Четыре месяца назад ты был уверен, что я заведу много любовников. Хотел, чтобы я повсюду выступала с концертами, чтобы добилась большого успеха и приобрела опыт самостоятельной жизни. Вот здесь доказательства того, что так все и было.
— Да, я наслышан о том, что ты вела жизнь широко, с размахом, и о том, сколько у тебя было рыцарей.
— Ты следил за мной? — Харли обиженно надула губы.
Дункан охотно схватил бы ее сейчас за горло и вытряс из нее душу.
— Я же тебе как-то говорил, что у тебя будут другие мужчины. Я рад, что не ошибся, — с горечью произнес он.
— Дункан, — она положила руку ему на плечо, — есть небольшая разница между тем, когда идешь с кем-то на свидание и все на этом заканчивается, и тем, когда заводишь любовника.
— Что ты хочешь этим сказать? — холодно спросил он. Его так и подмывало сбросить ее руку со своего плеча.
— Даю слово чести, что у меня с ними не было ничего серьезного, ни с кем из них. Все эти четыре месяца я вела, можно сказать, целомудренную жизнь, кстати говоря, как и ты. И если бы ты хорошенько подумал, то понял, что я этому только рада.
— Хм. — Он не придумал ничего лучшего, как спросить: — А откуда ты знаешь, что я ни с кем не спал?
— Я знаю, что ты веришь в верность и честь.
— Это я-то? — удивился Дункан.
— Да. Кроме того, мне об этом сказала Эмма.
Дункан против воли улыбнулся. Он все же пытался сохранять серьезный вид и не показывать Харли, что рад ее видеть, что ему приятно с ней разговаривать.
— Что ты здесь делаешь? — набросился он на нее. — И какого черта ты мне прислала этот… этот чудовищный подарок?
Харли рассмеялась.
— Ты все такой же. Как огородился неприступной стеной, так и живешь за ней. Послушай, тебе это не надоело? Мой последний альбом посвящен тебе. В него я включила только песни о любви. Четыре месяца назад я обещала доказать, что люблю тебя и что хочу быть вместе с тобой до конца жизни. — Постучав пальцем по альбому с вырезками, Харли продолжила: — Мне кажется, что вот это — хорошее тому доказательство. Потребовалось немало сил и времени, чтобы все это сделать, — сказала она, наклонившись к нему. — Я встречалась с мнимыми любовниками, с некоторыми из них мне даже пришлось целоваться, я добилась успеха на сцене и сама, без чьей-либо помощи, устроила свою жизнь. — Она обвила его шею руками. — Теперь твоя очередь выполнить то, о чем договаривались. Ты должен поверить в то, что я тебя люблю, Дункан. Скажи мне, ты выполнишь то, что обещал?
Он посмотрел в ее глаза и увидел в них безграничную любовь. Только сейчас Дункан понял, что Харли вернулась и всегда будет с ним рядом и что наконец-то начали сбываться его мечты. В этот момент ему нужно было произнести всего лишь одно слово, и он это сделал.
— Да!
Он притянул ее к своей груди и нежно поцеловал. Дункан ликовал, поскольку отныне у него не будет больше бессонных ночей. Четыре месяца, которые он провел один, казались ему бесконечным кошмаром. Когда Харли обняла его и начала страстно целовать, он почувствовал, что к нему возвращается жизнь,
Внезапно Дункан испугался, что все это сон, что Харли может исчезнуть в любую секунду. Он принялся осыпать ее лицо поцелуями и лихорадочно ласкать ее податливое трепещущее тело, чтобы убедиться еще раз в том, что все это происходит наяву.
— Я скажу, — он говорил низким, прерывающимся голосом, — как собираюсь выполнить свое обещание: я на тебе женюсь сегодня же, нравится тебе это или нет. Мы полетим в Париж
Харли звонко рассмеялась. От этого смеха Дункану стало невероятно легко и светло на душе.
— Ты готов делать все сразу, — она с улыбкой покачала головой, — и ласкать, и страстно целовать, и рассуждать о сказочном свадебном путешествии. Не слишком ли много для первой встречи?
Дункан улыбнулся и снова нежно обнял ее.
— А еще мы с тобой никогда не говорили…
— О чем? — она уткнулась носом ему в щеку.
— Ну, например, о… — Он набрал побольше воздуха в грудь и выпалил: — О детях.
— Нет, не говорили, — согласилась Харли. Она начала нежно покусывать ему мочку уха.
— Сколько их у нас будет?
— Я думаю, что для начала трое, а там посмотрим.
Харли принялась за другую мочку его уха.
— Хорошо, — кивнул Дункан.
— А где мы будем жить?
— На Манхэттене, где же еще.
— У кого, у тебя или у меня?
— Ни у тебя, ни у меня. Мы купим себе квартиру. — Харли начала осыпать его лицо и глаза поцелуями.
— На днях я тебя познакомлю с моей матерью, — сказала она.
— Чем скорее, тем лучше.
Они были так увлечены друг другом, что даже не обратили внимания, что от сильного толчка дверь кабинета распахнулась настежь.
— Черт, Дункан, у тебя есть хоть малейшее представление о приличиях?
Они одновременно повернули головы в сторону говорившего. В дверях стоял Ланг старший, который, казалось, был готов испепелить их грозным взглядом.
— Перестань, отец. Я хочу тебе представить свою будущую жену.
И впервые в жизни Колби Ланг не нашелся, что ответить.
132 
