95 
Из-под ресниц она украдкой разглядывала его суровое, непреклонное лицо, которое во сне казалось ей таким нежным, почти мальчишеским. Она вспоминала яростный блеск его глаз, сверкавших, когда он собирался защитить ее, когда говорил ей, что ей не придется возвращаться в тюрьму. Она вспоминала, как нежно он смотрел на нее, когда думал, что она этого не замечает. Эриел тряхнула головой. Она просто фантазировала, придумывала то, чего не было. Она воображала его таким, каким он никогда не был. Даже если он был неравнодушен к ней, уж во всяком случае, он не любил ее. Джастин не мог любить. Он просто не обладал такой способностью. Мысли сумбурно мелькали у нее в голове, пока ее виски не запульсировали болью. Она закрыла глаза, откинула голову на мягкую бархатную подушку с кистями и оставалась неподвижной, прислушиваясь к бряцанию лошадиной сбруи, к громыханию кареты по грязной проселочной дороге. Эриел приняла решение изгнать эти тревожные мысли и думать о чем-нибудь другом.
Она пыталась сосредоточиться на размышлениях о своем будущем, на том, что ей предпринять, когда скандал будет забыт и она снова будет свободна и предоставлена самой себе. Он поможет ей начать все сначала. В это она верила. Что же касалось остального, то ей не хотелось и думать об этом. Но одно было ясно. Она не должна утратить бдительности, не должна терять контроль над собой ни на минуту, ни на мгновение. Если бы ей это удалось, его проникновенные взгляды и выражение томления на его лице не пробудили бы в ней воспоминаний, и она сумела бы справиться со своими чувствами. Но воспоминания не подчинялись ее воле. Они приходили сами по себе, воспоминания о том, что она чувствовала, когда он целовал ее, прикасался к ней, занимался с ней любовью, воспоминания о том, как кровь кипела в ней, когда он проникал в ее тело. Если бы она думала об этом, в ней снова пробудилось бы желание, и она вновь полюбила бы его. Но Эриел не хотела рисковать своей судьбой. Она уже однажды пережила эту любовь. Она не станет повторять своей ошибки. Она не перенесет нового крушения надежд. Сердце ее истечет кровью.
Гревилл-Холл показался Эриел еще более великолепным, чем она помнила. За годы, что прошли после того, как она уехала из этих краев, Эриел забыла огромный дом в лоне зеленой долины среди пологих холмов, лежащий, как жемчужина в раковине. Она забыла, как блестит желтый камень в нежном свете закатного солнца. Трехэтажный дом с великолепной черепичной крышей, со множеством каминных труб, с прекрасным позолоченным куполом, вырисовывавшимся на фоне синего ноябрьского неба. Дом казался ослепительно сверкавшим. Коляска остановилась возле веранды с белыми колоннами, под навесом, защищавшим прибывающих гостей. Лакей распахнул перед ними дверь. Широкие каменные ступени вели ко входу, и, поднимаясь на крыльцо, Эриел почувствовала руку Джастина на талии. Он ввел ее в холл сквозь массивные дубовые двери, гостеприимно распахнутые перед ними дворецким.
– Добро пожаловать в Гревилл-Холл, милорд.
– Благодарю вас, Перкинс. Я правильно вас назвал?
Стареющий дворецкий засиял, польщенный тем, что граф, бывавший в доме от случая к случаю, запомнил его имя.
– Да, милорд, Чарлз Перкинс.
Пока Джастин разговаривал с дворецким о хозяйственных делах, Эриел почтительно и восхищенно разглядывала роскошный холл. Над их головами сквозь огромные стекла куполообразной крыши струился свет, окрашенный витражами в разные цвета. Стекла были глубокого красного цвета, как цейлонские рубины, изумрудно-зеленого, сапфирово-синего, и эти разноцветные лучи омывали своим светом римские статуи и картины в золоченых рамах, развешенные в ряд на стенах.
– Невероятно, – прошептала она, когда Джастин предложил ей руку. – Красивее, чем я представляла.
Его холодные серые глаза потеплели.
– Если вам здесь так нравится, нам следует совершить экскурсию по дому. Хотя предупреждаю, что не знаю, где мы можем очутиться. Я и сам никогда не видел всего дома.
Как странно, подумала Эриел, владеть таким сокровищем и даже не изучить его. Если бы она была хозяйкой Гревилл-Холла, она бы знала здесь каждую щель, каждый закоулок. Она изучила бы каждую картину на стенах, каждый цветок в саду. Потом Эриел услышала резкий, пронзительный голос его сестры. Барбара Таунсенд появилась в холле, и Эриел тотчас же поняла причину, почему Джастин почти не жил здесь.
– Вижу, что ты прибыл точно в то время, которое упомянул в своем письме. Ты всегда точен и предсказуем до тошноты.
95 
