60 
– Да, милорд.
– Пусть горничная мисс Саммерс упакует ее чемодан. Ей кроме обычных платьев понадобится еще несколько вечерних туалетов. И пусть один из лакеев отнесет вниз мой дорожный чемодан. Он найдет его уже упакованным возле моей кровати.
У Джастина не было личного слуги. Он так и не смог привыкнуть к тому, чтобы посторонний человек прикасался к его вещам и выполнял столь щепетильные обязанности.
– Как скажете, милорд.
Ноулз поспешил выполнить приказание, семеня на своих тощих ногах, похожих на птичьи лапы. Он был не самым привлекательным дворецким, но, пожалуй, самым исполнительным. Джастин подумал, что ему стоит увеличить жалованье, когда он вернется из Танбридж-Уэлса.
Он направился в столовую, и, не переставая думать о предстоящем путешествии, сел на свое привычное место во главе стола, знком показав лакею, что ему надо налить кофе. Он нетерпеливо ждал Эриел, чтобы узнать, как она отнесется к его планам. Намерение выехать из Лондона снизошло на него как откровение, ниспосланное Богом. Он хотел проводить с ней как можно больше времени, хотел, чтобы она привыкла к их новым, любовным, отношениям и приняла будущее, которое он уготовил для нее. Танбридж-Уэлс казался ему идеальным местом для уединения. Этот городок находился не так далеко от Лондона и все же достаточно отдаленно, чтобы обрести там покой. К тому же там можно было и развлечься. В Танбридже были рестораны, магазины и театры, а также много коттеджей, расположенных уединенно, и в это время года было нетрудно снять один из них.
Мысль о том, что он останется наедине с Эриел и будет заниматься с ней любовью без помех и ограничений в отличие от прошлой ночи, тотчас же возбудила его. Господи! Он трижды обладал ею, но это не притупило его желания. Напротив, ему хотелось заниматься с ней любовью сотней разных способов, и он не был уверен, что этого будет достаточно. Джастин хотел вернуться в спальню и снова остаться с ней в постели. Он вздохнул, покоряясь необходимости и довольствуясь картинами любовных утех, на которые он рассчитывал в Танбридж-Уэлсе.
Эриел лениво и томно потянулась под простынями, вздрогнув оттого, что ее мускулы затекли. Она ощутила боль в тех местах тела, которые прежде никогда не давали о себе знать, и тут она проснулась окончательно и открыла глаза. Она лихорадочно оглядела спальню, но тотчас же успокоилась, увидев, что находится в собственной комнате и что рядом с ней нет Джастина. Джастин. Господи, она с трудом могла поверить в то, что сама пришла к нему прошлой ночью. Было почти невероятно представить себе, что их отношения стали такими интимными. И все же она была рада, что это произошло. Она ни на что на свете не променяла бы эту ночь в его объятиях. Даже если это означало, что мечтам ее пришел конец. Эта мысль несколько омрачила ее радость. Но она постаралась прогнать ее и предаться сладостным воспоминаниям о Джастине. Она решила, что о будущем подумает позже. Не сегодня.
Эриел снова потянулась и прикрыла рукой рот, подавляя зевоту. Потом взгляд ее упал на часы на каминной полке. Она увидела, что уже почти одиннадцать часов. И тотчас же спрыгнула с постели. Услышав знакомый стук Сильви, она крикнула девушке, чтобы та вошла, надеясь, что ее маленькая горничная не заметит, что ее губы слегка распухли от бесчисленных поцелуев, а кожа на шее с левой стороны слегка воспалилась от соприкосновения с отросшей за ночь щетиной на щеках и подбородке Джастина.
– Доброе утро, мисс. – Сильви ворвалась в комнату, как обычно, переполненная энергией и жаждой деятельности. – Его сиятельство просил меня упаковать ваш чемодан. – Она улыбнулась: – Похоже, вам предстоит еще одно путешествие.
– Путешествие? – Эриел подняла голову. – Но куда мы едем?
– Его сиятельство не сказал. И едва ли он станет говорить со мной о своих делах.
Эриел села на слегка потертый, обитый голубой гобеленовой тканью табурет перед зеркалом и принялась расчесывать щеткой волосы. Конечно, ведь Джастин собирался сегодня уехать в Кадемон. На ее губах медленно расцвела таинственная улыбка: она радовалась тому, что Джастин решил взять ее с собой.
– О! – Сильви поспешила приблизиться к ней. – Простите, я чуть не забыла! Сегодня утром к задней двери пришел какой-то слуга и искал вас. – Она порылась в кармане юбки и вытащила сложенный лист бумаги. – Он оставил это письмо. Сказал не передавать его никому, кроме вас.
Эриел нахмурилась, глядя на дорогую белую бумагу. Письмо было запечатано красным воском. Потом улыбнулась. Вероятно, вернулась Китт. Если Эриел когда-нибудь нуждалась в своей подруге, так именно теперь. Она поспешила вскрыть письмо. Но оно было не от Китт. Когда Эриел разглядела подпись под текстом, нацарапанную синими чернилами, рука ее так сильно задрожала, что листок чуть не выпал из ее пальцев. Филипп. Господи, Филипп Марлин был последним человеком, от которого она могла бы ожидать письма или о котором хотела бы услышать. Она пробежала письмо глазами.
60 
