139 
Как же она его любит! Он сказал, что возьмет ее с собой. Правда, о любви ни словом не обмолвился. Но может быть, тетя права, он и в самом деле не знает, что такое любовь? Возможно, со временем Николас полюбит ее? Откинув с его лба иссиня-черные волосы, она запечатлела на нем нежный поцелуй.
Николас ничего не почувствовал. Впервые за много дней он спал крепким сном.
Рэнд Клейтон принимал у себя в кабинете посетителей: полицейского с Боу-стрит и хозяина таверны «Лебедь и шпага». Лицо полицейского было хмурым. Он молча подал герцогу последний выпуск «Лондон кроникл», и Рэнд принялся читать.
Заголовок на первой полосе гласил: «Рейвенуорт сбегает из тюрьмы вместе со своей любовницей». Дальше шел подзаголовок: «Напав на пожилую женщину и обезвредив стражников, граф Рейвенуорт сбежал вчера вечером из Ньюгейтской тюрьмы, переодевшись в женское платье».
Закончив читать, Рэнд скомкал газету и швырнул ее в угол.
— Черт бы его побрал!
— Простите, что принес вам плохие новости, ваша светлость, — проговорил Бромвелл Смолл, полицейский с Боу-стрит.
Это был мужчина лет сорока, худощавый, с обветренным лицом. Его отличали честность и трудолюбие, и дело свое он знал великолепно.
— Это не ваша вина, Бром.
— Но этот побег осложнит дело.
— Это уж точно. — Рэнд перевел мрачный взгляд на второго визитера, высокого, широкоплечего, с окладистой черной бородой и курчавыми волосами. Однако обращался он по-прежнему к полицейскому. — Мои друзья подвергают себя теперь большой опасности.
— Это верно, но вы не вправе их за это винить. Лорда Рейвенуорта наверняка бы повесили.
— Вне всякого сомнения, — согласился Рэнд, по-прежнему глядя на хозяина таверны. — Но мистер Гиббс изменит это положение вещей, не правда ли, мой друг?
Тэннер Гиббс, хозяин таверны «Лебедь и шпага», пожал широкими плечами.
— Если для этого достаточно моих показаний, то да.
— Но судьи захотят узнать, почему вы солгали. Им вряд ли это понравится. Они могут предъявить вам обвинение.
— Смолл утверждает, что вы сумеете это уладить. Он сказал, что вы заставите их меня отпустить, как только я скажу правду.
Рэнд не сводил с хозяина таверны тяжелого мрачного взгляда.
— И вы в этом абсолютно уверены?
Гиббс снова пожал плечами.
— Кендалл хорошо мне заплатил за то, чтобы я солгал. А вы готовы заплатить еще больше за то, чтобы я сказал правду.
— Какую именно?
— Что этот чертов Кендалл заявился в таверну, напился и полчаса спустя ушел.
— Из чего следует, что у него было достаточно времени, чтобы вернуться в замок Коломб и задушить графиню Рейвенуорт.
— Об этом мне ничего не известно. Я знаю только, что он просидел в моей таверне с полчаса. Кендалл уговорил меня сказать, что он оставался там дольше, но на самом деле это было Не так.
— В таверне есть немало слуг, готовых подтвердить рассказ мистера Гиббса, — подхватил Бром.
Рэнд кивнул.
— Отведите его в суд и проследите за тем, чтобы там были соблюдены все процедуры. Об остальном я позабочусь.
Бром удивленно вскинул брови:
— А вы, ваша светлость? Не сочтите за наглость, но что вы собираетесь делать?
Рэнд улыбнулся краешком губ:
— Встретиться с Гревиллом Таунсендом, естественно. Мне не терпится увидеть реакцию его светлости на то, что мистер Гиббс изменил свои показания.
Таверна «Свинья и скрипка», располагавшаяся в трехэтажном кирпичном здании, оказалась намного приятнее тех таверн, в которых Нику доводилось бывать. Комнаты были светлыми и чистыми. Однако находилась она в одном из самых небезопасных районов города. В нем обитали карманники, грабители и проститутки. Последние и жили внизу, на первом этаже таверны.
Николасу с Элизабет отвели маленькую комнатку в мансарде. Она была чистенькая, но скудно обставленная, а сквозь щели рассохшегося пола в нее проникал дым, отлично слышались взрывы хохота и непристойные ругательства. По ночам из углов доносился мышиный писк. Еда оставляла желать много лучшего.
В общем, таверна «Свинья и скрипка» была не местом для женщины, особенно если она тебе так дорога, как была дорога Николасу Элизабет. А ведь находилась она здесь исключительно по его вине.
— Снова ты забегал по комнате, Николас, — донесся до него тихий голос Элизабет, когда он в очередной раз вскочил из-за стола и подошел к чердачному окошку, выходящему на шумную грязную улицу.
Оторвав взгляд от окна, Николас посмотрел на Элизабет. Ее темно-рыжие волосы, блестевшие в лучах солнечного света, и весь ее милый облик являл собой такой разительный контраст с убогой окружающей обстановкой!
139 
