40 
— Уже слишком поздно говорить об этом, мы все равно ничего не сможем сделать... чтобы что-то изменить.
Она увидела, как загорелись его глаза от этих слов. Он схватил ее руку и зашептал:
— Я люблю вас! Люблю так сильно, что не могу спать из-за постоянных мыслей о вас. А когда до меня дошла весть, что вы вышли замуж, я хотел застрелиться, чтобы больше не страдать.
— Нет, нет! — воскликнула в страхе Илена. — Вы не должны так говорить! Я вышла замуж за Владиласа лишь для того, чтобы спасти Зокалу, — нам грозит опасность со стороны Венгрии. А вид всего этого оружия предостережет и напугает их.
— Так, значит, вы не любите его? — хрипло прошептал Томилав. — Поклянитесь, что не любите его?
— Я ненавижу его! — горячо заверила его Илена. — Но теперь он мой муж и князь Зокалы, так что у меня нет выхода.
— Моя дорогая, если б я только мог увезти вас отсюда, вы бы стали самой счастливой женщиной на земле.
Он стал покрывать ее руку страстными, обжигающими поцелуями.
Илена подняла на него проникновенный взгляд, что было внове и для нее самой.
Князь был тронут до глубины души.
— Если я когда-нибудь понадоблюсь вам, — сказал он, — то знайте, я услышу ваш зов и прилечу из любой точки земли, чтобы помочь вам. Илена, вы наполнили мою жизнь светом и теплом, поверьте, больше никогда я не смогу полюбить кого-нибудь так, как вас.
— Вы не должны так думать, — поспешила отрезвить его Илена. — Вы должны попытаться забыть меня!
— Никогда! — горячо воскликнул Томилав.
Она вздохнула.
— Я тоже никогда не забуду, что вы мой друг.
Девушка говорила тихим, нежным голосом, и, донельзя воодушевленный, князь положил руки ей на плечи.
— Прежде чем я уйду, Илена, — хрипло прошептал он, — позвольте мне поцеловать вас. Кто знает, может, нам никогда не придется увидеться вновь.
Илена, колебалась, однако через минуту-другую рассудила, что не стоит отказывать в единственной просьбе человеку, который видит в ней прежде всего женщину, а не ключ от власти.
Ее сомнение было воспринято князем Томилавом как молчаливое согласие, и он привлек ее к себе.
Но стоило только его губам прикоснуться к ее, как Илена, не выдержав, отвернулась, так что поцелуй пришелся в щеку.
— Я люблю вас! О дорогая, я люблю вас! — задыхался он.
В этот миг открылась дверь.
Томилав и Илена заметили, что Владилас вошел в комнату, лишь когда он схватил Томилава за руки и резким движением стряхнул их с плеч девушки.
Взглянув на мужа, Илена испугалась: еще никогда ей не приходилось видеть мужчину, до такой степени разъяренного и разгневанного.
Он смахивал на орла, камнем бросающегося вниз на заблудшего в горах ягненка, и в его глазах читалось единственное желание — убить.
— Убирайся отсюда! — процедил он. — И если через пятнадцать минут я увижу тебя во дворце, клянусь, убью без всяких колебаний!
Воздух в комнате пропитался гневом и яростью.
Князь Томилав побледнел, но, с усилием овладев собой, развернулся и медленно вышел из комнаты.
Владилас проводил его жестким взглядом и, когда дверь за ним закрылась, перевел взгляд на Илену.
Девушка старалась сохранять спокойствие, но сердце колотилось от страха, казалось, оно готово выпрыгнуть из груди.
— Как ты посмела! — яростно вскричал Владилас. — Как ты могла позволить другому мужчине прикоснуться к тебе, ведь ты моя жена!
Илена гордо подняла подбородок.
— Да, жена, которая нужна лишь для того, чтобы удовлетворять свои амбиции! — разозлилась она. — Поэтому у тебя нет права вмешиваться в мои отношения с друзьями!
— Друзьями? Ты называешь это дружбой? — негодовал Владилас.
Ее рыжие волосы полыхали в лучах солнца, огромные зеленые глаза равнодушно смотрели на него, и в этот миг он потерял способность мыслить.
Схватив Илену за плечи, хрупкие, нежные, белые плечи, он с силой встряхнул ее.
Он тряс ее, словно маленькое животное, из стороны в сторону до тех пор, пока шпильки не вылетели из волос; освобожденные, волосы рассыпались по плечам.
Но Владилас продолжал упорно трясти ее.
Из последних сил, в полуобморочном состоянии, она уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь высвободиться.
А он словно обезумевший прижал ее к себе и яростно прошептал:
— Если ты хочешь поцелуев, почему бы не принять их от того, кто по закону должен дарить их тебе!
И впился в ее губы, а Илене захотелось рыдать от боли, которую он ей причинял.
40 
