25 
Маркиз довольно бесстрастно отметил про себя, как по-разному воспринимают один и тот же Париж разные люди.
Но вслух подобным наблюдением он мог бы поделиться с более искушенной женщиной, нежели его юная спутница.
Очутившись на другом берегу реки, карета углубилась в узкие извилистые улочки. Вильма предположила, что это была старая часть Парижа.
Наконец они остановились перед весьма скромным рестораном.
Линворта здесь, должно быть, очень хорошо знали, ибо владелец приветствовал их весьма экспансивно.
Затем они были проведены к удобному столику, огороженному с обеих сторон наподобие стойла для лошадей.
Предполагалось, видимо, что обедающие за такими столиками могли бы чувствовать себя весьма уединенно. По потолку и стенам проходили деревянные балки, а стекла в оконных створках были граненые.
— Должно быть, это очень старое здание! — сказала Вильма, когда они устроились за столом.
— Оно существовало еще до Революции, — объяснил маркиз. — Я люблю обедать здесь и подумал, что вам тут тоже должно понравиться.
— Мне нравится, правда, нравится! — призналась Вильма. — Очень уютно и вместе с тем необычно.
Маркиз заказал несколько блюд и попросил принести бутылку шампанского.
Затем он обратился к девушке:
— Теперь мы можем поговорить, и я хочу, чтобы вы рассказали мне о себе.
— Я бы лучше поговорила о вас или, скорее, о ваших лошадях.
— Мне казалось, мы уже исчерпали эту тему, — отметил маркиз.
— Тоща расскажите мне о своем доме. Когда я собиралась на эту встречу, то мне пришло в голову, не видела ли я его изображение в одном из журналов, кажется, он был построен братьями Адамс.
— Вы совершенно правы, — сказал маркиз, — и я всегда старался сохранить комнаты в том виде, как они были когда-то задуманы.
— Было бы ужасно, если бы вы переделали их, — заметила Вильма. — Безусловно, вы не стали заполонять их всеми этими безделушками, столь обожаемыми некоторыми нашими современниками.
— О Боже, разумеется, нет — Голос его звучал решительно.
Во время этого диалога маркиз невольно вспомнил, каких именно новшеств в своем доме он с тревогой ожидал от принцессы, которая должна была стать его женой.
И он мысленно пообещал себе, если его вынудят, сражаться со всей немецкой нацией, но не позволить им испортить самый совершенный во всей Англии дом в палладианском стиле?
— А теперь поведайте мне о ваших картинах, — попросила его Вильма.
Почти против воли маркиз начал говорить о картинах, которые приобрел для пополнения унаследованной им коллекции.
Они уже успели закончить ужин, и тут он сообразил, что почти весь вечер рассказывал только о себе.
Вильма сумела заставить его сделать это почти так же ловко, как накануне Лизетта вынуждала его произносить любовные речи.
— Но теперь ваша очередь, — сказал он, когда им принесли кофе. — Расскажите мне о том, чем вы занимаетесь дома.
— Вы ведь уже знаете ответ на свой вопрос, — сказала Вильма, — езжу верхом и, конечно, до последнего года, училась.
— Полагаю, весьма успешно, — заметил маркиз. — Ну а помимо той помощи, что вы оказываете отцу в его опытах с электричеством, каковы ваши личные планы на будущее?
Вильма подумала, как рассердился бы ее отец, доведись услышать ему, что маркиз говорит о нем словно о простом дельце или ремесленнике.
Вильма бесхитростно ответила:
— Мне еще очень многому необходимо научиться, но больше всего я хотела бы путешествовать.
— А как насчет замужества? — поинтересовался маркиз.
— Я об этом еще не думала.
— Вздор! — резко возразил маркиз. — Все юные девицы мечтают о замужестве, наверняка и у вас есть несколько предупредительных воздыхателей, осыпающих вас комплиментами и цветами.
— За все время я получила только два букета — один от славного старичка, которому я напоминала его внучку, а другой букет прислал тот, с кем я танцевала на балу. Он желал увидеться со мной еще раз, но я отказалась, так как с трудом переносила его общество.
Тут он рассмеялся:
— Печально, но, возможно, по вашем возвращении в Англию все пойдет по-другому. Вы овладеете искусством француженок флиртовать с мужчинами, и ваши английские друзья будут находить это неотразимым.
Все это он говорил несколько фальшивым, насмешливым тоном, пока вдруг не обнаружил, как вопросительно смотрит на него девушка.
— Мне всегда было любопытно, — сказала она, — что подразумевается под словом «флиртовать». Однажды я спросила об этом маму, но по ее словам так называют «вульгарное поведение в обществе», и достойная женщина никогда не должна вести себя подобным образом.
25 
