18 
— Этот гад тебя не ранил?
— Нет… со мной-то все в порядке.
Она сняла бинты, оказавшиеся обрывками шерстяного одеяла Такера, второпях сложенного и запихнутого в рану. Пуля прошла насквозь на предплечье Броуни.
— Этот сукин кот слишком был, наверное, занят твоими юбками и совсем спятил, — пробормотал Броуни.
Джоселин покраснела, вспомнив минуты, проведенные в постели Стоунли.
— На мне не было юбок, помнишь?
Она сняла с плеч ночную рубашку и стала рвать тонкую ткань на полосы.
Серые глаза Броуни оглядели ее.
— Судя по тому, как шикарно ты смотришься в этом желтом платье, сейчас на тебе именно юбка.
Щеки девушки зарделись еще ярче. Она надеялась, что никто этого не заметит в слабом свете свечки.
— Он сжег мою одежду.
Она почувствовала, как мускулы Броуни напряглись.
— Этот грязный тип раздел тебя? Как тебе удалось приструнить его? Держу пари, у него все встало, едва он увидел твое тельце.
— Броуни, лежи спокойно. Виконт вел себя как джентльмен. Он… позаботился о ванне и дал мне чистую одежду. И ничего такого не случилось.
Понимающий взгляд Броуни встретился с ее глазами.
— Ты никогда не умела врать, детка.
— Черт возьми, Броуни! Я же сказала, ничего такого не было. Мы немножко подрались, вот и все. А потом пришел Такер и вытащил меня из этого чертова дома, и вот я здесь.
Он тихо рассмеялся и, похоже, успокоился.
— Я так понял, что ты больше не собираешься его убивать.
— Я поняла, что это теперь не имеет значения.
Броуни хотел сказать что-то еще, но Джо ладонью зажала ему рот.
— Броуни, пожалуйста, лежи спокойно. Ты должен беречь силы. — Девушка обернулась к Такеру. — Дай мне кувшин с водой, мне нужно промыть рану.
Такер кивнул и пошел за кувшином.
В коридоре за дверью стоял Рейн. Оставив Трэя в гостинице, он последовал за девушкой и мальчишкой через лондонские пригороды в Сити. Постепенно улицы становились все уже и грязнее, вонь из мусорных баков наполняла воздух, и Рейну становилось все больше не по себе. И он все больше и больше беспокоился за Джоселин.
Безусловно, женщина ее воспитания не может жить в таком месте! Но становилось все очевиднее, что дело обстоит именно так.
Даже в такую безлунную ночь было нетрудно следить за ее желтым платьем. По узеньким улочкам — мимо таверн и забегаловок с огромными, покачивавшимися на ветру, деревянными вывесками; мимо оборванных босоногих нищих, спавших в сточных канавах; мимо пьяных мужиков в обнимку с полуодетыми шлюхами, — Джоселин спешила вперед. Несколько раз Рейну казалось, что она может его заметить, но она так беспокоилась о своем друге, что ни разу не обернулась.
Теперь он понял, почему она была одета в мужские штаны. В этой части города женщина в юбке оказывалась мишенью для любого негодяя и подлеца в каждой темной подворотне, в каждом дворе или переулке, которые они миновали.
От одного взгляда на то, как она торопливо пробирается по этим улочкам, у него сердце сжалось в груди от страха за девушку.
И чем дальше они шли, тем непривлекательнее выглядели улицы. Он знал эту часть города, эти узенькие, извилистые улочки рядом в Друри-Лейн. Как-то раз несколько лет назад он заглядывал сюда, чтобы вернуть на службу заблудшего солдата — молоденького паренька, который, потеряв в бою друга, связался с дурной компанией, пытаясь развеять свое горе. Рейну удалось извлечь парня отсюда, хотя ради этого ему пришлось подраться с половиной пьяниц в таверне «Красный петух».
С тех пор он еще пару раз бывал здесь ради забавы, а точнее, ради своего лучшего друга — Доминика Эджмонта, маркиза Грейвенволда. В натуре Доминика таилась темная сторона, временами требовавшая выхода. И Грейвенволд знал, где его найти, а Рейн порой составлял ему компанию.
Это место не для женщин.
Рейн последовал за Джоселин и за мальчиком вдоль Стрэнда, вниз по темным переулкам, пока они наконец не свернули в трущобы между Сент-Мартин-лейн, Бедфорд-стрит и Чэндосом, которые воры прозвали Карибами.
Господи! Дом, в который вошла Джоселин, являл собой большую развалюху, чем все, которые Рейну приходилось видеть прежде. Окна пивной были грязными, доски крыльца — старыми и прогнившими, а переулок позади дома полон отбросов.
И кишел крысами. Рейн поднялся по шаткой лестнице почти по пятам за беглецами, на каждом этаже прислушиваясь к шуму за дверями. На пятом он наконец услышал голос Джоселин, доносившийся из-за тонкой двери мансарды, но слов разобрать не смог.
18 
