59 
В сиреневом наряде, едва скрывающем наготу, она выглядела восхитительной и… бесстыдной, как и хотел Рис. С распущенными по спине черными волосами она чувствовала себя женственной и желанной.
При мысли о его скором визите у нее затвердели соски и чувствительность кожи усилилась. Даже трение о кожу сиреневых кружев при каждом вдохе и выдохе действовало на нее возбуждающе. Скоро придет Рис и возьмет то, в чем она ему раньше отказывала, и ей очень хотелось доставить ему удовольствие, которого он так терпеливо ждал.
Дверь, соединяющая их спальни, открылась. Элизабет повернулась. В комнату вошел Рис в темно-синем халате, V-образный вырез которого обнажал до пояса его широкую грудь. Его голые ступни утопали в высоком ворсе толстого персидского ковра. Из-под халата виднелись длинные ноги.
Рис замер в дверном проеме, окидывая горящим взглядом сиреневый ночной наряд, едва прикрывавший ее наготу. Не просто томление, но жаркое пламя желания ощутила Элизабет при виде своего мужа.
— Какая ты красивая! — сказал он хрипло. — Господи, как я хочу тебя!..
Слегка прихрамывая, Рис приблизился к ней и притянул к себе.
Нашел ртом ее губы. Его прикосновение было сначала нежным, но едва сдерживаемый огонь скоро вырвался наружу. Поцелуй стал жарким и неистовым, требовательным и всепоглощающим. У нее закружилась голова.
Чтобы не упасть, Элизабет вцепилась в лацканы его халата. Мысли в голове смешались. Тело горело огнем.
— Рис… — прошептала она, когда, откинув в сторону ее волосы, он начал покрывать поцелуями ее шею.
Потом опустил длинные пальцы под грубое кружево сорочки и взял в руки ее грудь. Вспыхнувшее мгновенно желание бросило Элизабет к нему.
— Рис… — Она удивилась отчаянию, прозвучавшему в ее голосе.
— Спокойно, — шепнул он между дразнящими поцелуями. — Мы не будем торопиться, даже если это убьет меня.
Напряжение как будто немного отпустило ее, когда он стянул сорочку вниз, когда губы его прижались к округлости груди, ее тело снова напряглось. Она припала к нему, выгибая спину, открывая доступ ко всем местечкам, до которых ему захотелось бы дотянуться.
Продолжая ласки, Рис целовал ее и нежно теребил зубами ее соски, распаляя все сильнее бушующий в ней пожар.
Элизабет охватило нестерпимое желание ощутить под руками его кожу. Развязав его халат, она провела ладонями по твердому рельефу его мышц, пробежала пальцами по черной курчавой поросли груди.
Когда и как исчезла ее ночная сорочка, Элизабет даже не заметила, осознав это лишь тогда, когда, обхватив ее за ягодицы, Рис прижал ее к своим бедрам, давая ощутить твердость его плоти. Потом он снова прильнул к ее губам в глубоком, страстном поцелуе.
Затвердевшие соски отозвались ноющей болью. Погрузив пальцы в его волосы, Элизабет нетерпеливо потерлась грудью о его нагую грудь. Ее тело было горячим и напряженным. Сердце бешено стучало. Ощутив внизу его ладонь, она не оттолкнула ее, но беспомощно прижалась к ней, желая продолжения и чего-то еще… недоступного.
Рис гладил и ласкал ее, и целовал, целовал, целовал. Элизабет не заметила, когда он поднял ее и перенес на кровать. Уложив ее на матрас, он продолжал свои огненные ласки, сводившие ее с ума.
Осыпая ее пьянящими поцелуями, он лег на нее, опустил одну руку ей на грудь, а другой заскользил вниз. Она чувствовала на себе тяжесть его могучего тела, мощь и твердость его плоти, когда, раздвинув ее ноги, он собирался овладеть ею.
У Элизабет участилось дыхание, но вдруг, обдав ледяным страхом, в памяти всплыл образ Эдмунда.
«Это Рис, это Рис!» — напомнила она себе, но видела Эдмунда, придавившего ее своим толстым телом и принуждавшего к совокуплению.
К горлу подступил крик. Чтобы не закричать, Элизабет прикусила губу. Во рту появился медный привкус крови, и глаза наполнились слезами.
А он еще шире раздвинул ей ноги, и она ощутила твердое прикосновение его плоти, которая вот-вот должна была войти в нее, сделать ее настоящей женой своего мужа. Но ей не удалось сдержать рвавшийся из груди крик. Тяжелое тело на ней вздрогнуло, и Рис в ужасе откатился к краю кровати.
— Элизабет! Бога ради!
Она прикусила губу, чтобы снова не закричать. Ее била дрожь, она тщетно пыталась овладеть собой.
— Прости, — прошептала Элизабет потерянно. — Прости…
Прошлое медленно угасало, уступая место настоящему. Рис встал с кровати и нагой подошел к окну. Гроза наконец вплотную приблизилась к дому, и вспышка молнии озарила его широкую спину и узкий таз, покрытые потом.
59 
