Последние отзывы

  32  

Она была удивлена тем, как посмотрели на нее брат и сестра. Словно она говорила с ними на иностранном языке.

– Что такое? – спросила она.

– Просто я увидел в тебе что-то прежнее, – признался Марк. – Это приятная перемена.

Алина улыбнулась в ответ:

– Что ты хочешь сказать, Марк? Что я стала слишком застенчивой и бесхребетной?

– Скорее замкнутой, – ответил он. – Ты не обращала внимания ни на одного мужчину, кроме Сандриджа, а его терпишь лишь потому, что он не представляет для тебя угрозы...

Когда Алина попыталась протестовать, Марк повернулся к Ливии.

– И ты, Лив, не лучше, чем твоя сестра, – спокойно сказал он. – Прошло два года после смерти Эмберли, а ты словно похоронила себя вместе с ним. Время стирает печали вдов. Начни жизнь сначала. Господи, вы обе – прекраснейшие из женщин во всем Гемпшире, а живете как монашки. Я боюсь, что мне придется возиться с вами до тех пор, пока не стану беззубым, лысым, противным стариком.

Ливия обиженно посмотрела на него. Алина внезапно прыснула, представив любимого брата лысым, немощным, чудаковатым старикашкой. Она подошла и нежно поцеловала его.

– Мы такие, как ты сказал, и твое беспокойство оправданно. Но будь терпим, я ведь не читаю тебе лекций, что ты в свои тридцать четыре года холост, а у тебя есть обязанность перед семьей произвести на свет наследника!

– Хватит, – простонал он. – Я слышал это тысячи раз от матушки. И, Господи, не хочу слышать от тебя.

Алина повернулась к Ливии с победным взглядом. Сестра ответила робкой улыбкой.

– Хорошо, я согласна замолчать, если ты, в свою очередь, оставишь Маккену в покое.

Марк кивнул и, бормоча что-то себе под нос, направился к выходу.

Глядя на сестру, Алина заметила, что слова Марка задели ее. Она улыбнулась.

– Он прав в одном, – сказала она. – Ты должна сегодня выйти к гостям.

– То есть к компании мужчин, ты хочешь сказать?

– Да. Ты когда-нибудь снова полюбишь, Лив, ты выйдешь замуж за самого замечательно мужчину и родишь ему детей, и у тебя будет жизнь, которую Эмберли хотел бы для тебя.

– А ты?

Улыбка исчезла с лица Алины.

– Ты знаешь, что это невозможно.

Вздох протеста сорвался с губ Ливии.

– Но это несправедливо!

– Да, – согласилась Алина. – Но ничего не поделаешь, есть вещи, которые мы не в силах изменить.

Обхватив плечи руками, Ливия задумчиво рассматривала ковер на полу.

– Алина, есть кое-что, что я никогда не говорила тебе. Мне всегда было стыдно. Но сейчас, когда Маккена вернулся... и прошлое ожило в моих мыслях, я больше не могу молчать.

– Не надо, Ливия, – сказала Алина, понимая, что хочет сказать сестра.

Слеза катилась по щеке Ливии.

– Это я рассказала отцу, что видела тебя и Маккену у конюшни, ты подозревала, но никогда не спрашивала. Я так виновата, что проболталась... Я разрушила твою жизнь.

– Ты не виновата! – воскликнула Алина, подходя к сестре и обнимая ее. – Как я могу обвинять тебя в этом? Ты была ребенком и... нет, ради Бога, не плачь! Дело не в том, что ты рассказала отцу. Все равно наши отношения с Маккеной были обречены. Не было места, куда бы мы могли бежать, никто не позволил бы нам быть вместе.

– Мне так жаль.

Глубоко вздохнув, Алина похлопала ее по спине.

– «Только дурак спорит со своей судьбой» – так всегда говорил отец, помнишь?

– Да, он много чего говорил... уши вяли.

Алина едва не рассмеялась.

– Может быть, ты права. Но Маккена, кажется, сумел изменить свою жизнь, ведь так?

Достав платок из кармана, Ливия вытерла слезы и высморкалась.

– Слуги говорят, – платок заглушал ее голос, – а именно слуга мистера Чемберлена, что его зовут Маккена – король Манхэттена, у него огромный особняк на Пятой авеню, и его знает каждый на фондовой бирже на Уоллстрит.

Алина усмехнулась:

– От помощника конюха до короля Нью-Йорка. Я и не ожидала от него меньшего.

– Алина, Маккена по-прежнему влюблен в тебя?

Вопрос заставил ее вздрогнуть.

– Нет. Поверь мне. Если пламя прежней любви погасло, нет сил, способных оживить его.

– А что, если это не так?

– Ливия, за долгие двенадцать лет Маккена ни разу не вспомнил обо мне.

– Но ты... – Ливия замолчала.

Понимая, что хочет спросить сестра, Алина покраснела. Подойдя к окну, выглянула в сад, посмотрела на каменные арки, ведущие в его восточную часть. Увитые розами, клематисом, колокольчиками, они представляли собой великолепный душистый туннель, который выходил к каменной стене летнего домика под сводчатой крышей. Воспоминания о Маккене были на каждом шагу: его руки перебирают стебли роз, обрывая увядшие цветки... его загорелое лицо мелькает посреди кустов и деревьев... черные волосы, блестящие от пота, падают на лицо, когда он чистит гравий на дорожках... или выпалывает сорняки в цветочных клумбах.

  32